ухо шепотом горячим обожгло у Васьки. — Нас
здесь никто не видит… тихо… тихо, бля, лежи!» Ашот
ягодицами задвигал, содрогаясь, взад-вперёд —
сантиметров девятнадцать заскользили между ног,
словно поршень… вырываться бесполезно было… ох,
без любви солдат солдата мужеложил на узлах,
резко взмахивая задом, — сколько длился этот трах?
Три минуты? или, может, пять минут? а может, шесть?
Хуй Ашота, словно поршень, взад-вперёд ходил, и весь
Васька взмок от напряженья… и с Ашота пот уж лил —
он, сопя от наслажденья, Ваську яростно дуплил
на узлах в солдатской бане, зажимая Ваське рот, —
трахал в жопу парень парня, словно девочку… и вот,
сладострастно содрогаясь, замер дед на черпаке, —
сперма, в жопу извергаясь, вмиг захлюпала в очке…
Дед лежал, вдавившись пахом в обнаженный потный зад, —
черпака в очко оттрахал старослужащий солдат…
в жопу выебал, короче! Разобраться если, в зад
изнасиловал… А впрочем, Васька сам был виноват,
что так вышло-получилось, — Ваську похоть подвела:
как сироп, она сочилась там, в столовой… и цвела
эта похоть цветом пышным в туалете, когда там…
оттого оно и вышло, — виноват был Васька сам!
И, пружинисто вставая — оттолкнувшись от узлов,
член из жопы извлекая, словно спелую морковь