чуть от сердца — и внезапно сероглазый салабон
ощутил в душе, как Сане за улыбку и за взгляд
он, Валерка, благодарен… Саня — лучший из ребят!..
И Валерка понемногу успокаиваться стал —
ведь не трахал же, ей-богу, его Васька… не ебал,
и не скажет он… не скажет, что Валерка — пидарас:
не ебал он, — видел Саша, и… как прежде, он сейчас
улыбнулся, и — как прежде! — он Валерке подмигнул…
Чуть затеплилась надежда — стало легче пацану.
После завтрака к Валерке подошел Ублюдов… и —
произнёс, моргая нервно: «Ты, бля, это… извини
за вчерашнее… я это… пошутить вчера хотел…
а ты сразу… Сигарету будешь? — Васька засопел,
из кармана доставая пачку «Bond’a». — Думал я,
что ты шутки понимаешь. А ты сразу… сразу, бля,
вырываться стал, как будто я серьёзно… Извини, —
ещё раз сказал Ублюдов. — И… прошу… не говори
никому о том, что было…» «Тебе… Саня приказал? —
вдруг Валерку осенило. — Саня? Он тебе сказал,
чтобы… чтоб ты извинялся?» «Не сказал, а попросил», —
Васька нервно рассмеялся… нервно Васька закурил…
А Валерка думал: Саня! Может, в морду Ваське дал…
это он его заставил… он! — Валерка ощущал,
как легко… тепло на свете! Какой кайф в душе, что есть
настоящий друг… не эти… не Ублюдов… Саня здесь,