— Нет! — Ибрагим вскочил на ноги и, обхватив руками голову, стал бегать по комнате, — Нет! Нет! Она не должна умереть!
Он бросился к постели, где лежала Алиса, упал на колени и, захлебываясь слезами, начал бормотать что-то непонятное. Доктор не решался ему мешать. Он сидел в углу спальни, скрестив руки на груди. Неподалеку от него стоял огромный человек. Его обнаженный торс был изрыт шрамами и рубцами, некоторые из которых еще кровоточили.
Одна рука его покоилась на марлевой перевиси, а другой гигант нежно обнимал хрупкую девушку, которая, прижавшись лицом к его боку, тихо всхлипывала. Одежда её была изорвана и перепачкана кровью и липкой грязью. На обнаженных плечах и шее виднелись глубокие шрамы.
Ибрагим осторожно положил ладонь девушки на свою и припал к побелевшим пальцам губами. Склонившись над ней, он начал медленно целовать руку рабыни, шепча что-то. То ли это были древние заклинания, то ли слова извинения, никто не мог разобрать их. Вдруг он встрепенулся, будто пробудился ото сна, и обернулся, шаря глазами по комнате.
— Мурад Хассанович! Доктор! — задыхаясь от возбуждения, закричал он, — Она пришла в себя! Я почувствовал, как шевелились её пальцы!
Доктор медленно встал со своего места и подошел к постели. Положив два пальца на шею Алисы, он нахмурился, прислушиваясь к пульсу. Потом посмотрел склеры, приложил ухо к груди девушки.
— Всем выйти вон, — спокойно, но настойчиво проговорил доктор.
Повинуясь его голосу, Ибрагим и Альфо, поддерживаемый дочерью, покинули комнату и встали около закрывшихся за ними дверей. Офицер охраны о чем-то пошептался с хозяином и, коротко кивнув, исчез в лабиринте галерей.
— Шел бы ты, друг мой, в постель, — Ибрагим обратился к Альфо, — Ведь еле на ногах стоишь.
— Нет, господин, — гигант решительно замотал головой, — Моя вина, что всё это произошло.
— И моя, — робко произнесла Амира, — Я не уследила.
— Не казните себя, — молодой человек по-отечески обнял их за плечи, — Это только моя вина. Эта девочка всегда видела во мне монстра, деспота, кого угодно, только не нормального человека. А я сам подлил масла в огонь — выпил вина, когда мне пить нельзя ни капли. Я сразу же зверею. Вот и избил её. Мне еще придется вымаливать у неё прощение. И она будет трижды права, если пошлет меня куда подальше.
— Не пошлет, — тихо возразила Амира, — Как-то во время одной из наших прогулок Алиса призналась мне, что, не смотря на то, что ты бессовестно купил её, засунул в клетку, а потом жестоко избил, она полюбила тебя.
— О, помоги мне, Всемогущий! — Ибрагим воздел руки к небу, — Научи, надоумь, как быть, что делать.
— Ты сам должен найти решение, — девушка похлопала парня по плечу, — Сам, понимаешь? А не уповать на Всевышнего. Подумай на досуге над этим.
— Ты, как всегда, мудра, шери, — Ибрагим склонил голову перед хрупкой фигуркой Амиры.
Тяжелая дубовая дверь медленно приоткрылась, показалась голова врача. Все трое замерли в мучительном напряжении. Никто не решался первым нарушать тишину. Доктор снял с мясистого носа огромные роговые очки и потер воспаленные глаза. Обведя холл пристальным взглядом, он, наконец, выдохнул:
— Что стоите, как каменные? Заходите. Только не шумите.
Ибрагим, как умудренный опытом спринтер, рванулся с места и в три прыжка оказался возле постели Алисы. Девушка лежала на спине, по самую шею закутанная в белоснежную простыню. Её глаза были прикрыты, белесые губы плотно сомкнуты, ввалившиеся щечки бледны. Кисти рук, тщательно перебинтованные кусками материи, лежали вдоль тела.
— Она слышит? — неуверенно спросил Ибрагим, медленно приблизившись к кровати.
— Смелее, — подбодрил его доктор.
Юноша вновь опустился на колени и прикоснулся пересохшими от волнения губами ко лбу девушки. Ресницы её дрогнули, и Алиса, как бы нехотя, медленно раскрыла глаза. Ибрагим отшатнулся, уловив мертвенный блеск её зрачков. Но вот губы стали розоветь, взгляд потеплел, и невольница с трудом изобразила улыбку.
— Как чувствует себя моя , — молодой человек замялся, но, овладев собой, закончил, — Госпожа?
Девушка еле заметно кивнула. Ибрагим прижался губами к её щеке и, наслаждаясь теплом оживающего тела, провел по ней губами и, не выдержав нервного напряжения, уронил голову на грудь Алисы и заплакал, подрагивая плечами. А девушка положила руку на его голову и зарылась пальцами в длинные и удивительно мягкие волосы.
Недавно прошел дождь, и асфальт, вымытый весенней водой, блестел, как начищенное зеркало. В городе буйствовала зелень, привыкшие к городскому шуму, щебетали птицы. Черный автомобиль осторожно лавировал на узкой улице, густо заставленной машинами, пробираясь к старому корпусу студенческого общежития.