Заскрежетала ржавыми петлями кованая дверь, резанув по нервам. Рабыня замолчала и застыла в ожидании очередных побоев. Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь мелкой капелью, в такт которой колотилось её сердце. Девушка напрягла слух, но кроме её собственного дыхания и падавшей с потолка воды ничего не услышала. Видимо, охранники отворили дверь и кого-то ждали.
Мелкий цокот каблучков прозвучал, как спасительный сигнал. Алиса приподняла голову и закрутила ею во все стороны, пытаясь уловить, откуда доносится шум.
— Ну, и натворила ты дел, рабыня, — раздался ровный и до тошноты знакомый голос Айны, — Теперь придется расплачиваться за свои поступки.
— Ум Уф , — пленница подергала связанными за спиной руками.
— Понимаю, — голос Айны был тихим и даже немного ласковым, — Ты сердишься на меня. Напрасно. Я — госпожа, а ты — моя рабыня. Я вольна распоряжаться тобой, как пожелаю.
— М-м, — возразила Алиса.
— Ну-ну, угомонись, — послышался тонкий свист, и ягодицу невольницы рассек тонкий стек.
Алиса вскрикнула, но тугой кляп и плотная кожа мешка приглушили крик. Айна выждала пару минут, пока рабыня утихнет, и продолжила свою монотонную речь:
— Можешь считать, что я тебя приласкала, рабыня. Наказание за побег очень суровое, и не каждая невольница его сможет выдержать. Ты думаешь, что тебе просто проткнут твои сиськи и вставят кольца? Не-е-т, дорогая моя! Сначала тебя растянут на раме. Сколько ударов хлыстом тебе назначить, я потом решу. После такой экзекуции твоё тело будет похоже на кусок прогнившего мяса. Если после этого тебе повезет, и ты останешься живой, я позабочусь о том, чтобы ты, ничтожная рабыня, больше никогда не увидела солнца. Я сгною тебя в колодце. И сделаю это с огромным удовольствием. Ты будешь умирать долго и мучительно
Алиса заметила, как менялся голос Айны. Из ласкового и тихого он вдруг превратился в грубый, хриплый и прерывистый. Наверное, вместе с ним и исказилось лицо златовласой красавицы. Девушка даже представила её перекошенную от злости физиономию, подрагивающие от нервного напряжения тонкие губы, сузившиеся глаза. Девушка, не выдержав такой нервной атаки, забилась на полу, как в лихорадке, мотая головой, дергая ногами и руками и громко мыча. Она даже не чувствовала, как Айна лупит её своим хлыстиком, раздирая в кровь обнаженные ягодицы.
Если бы невольница могла видеть свою госпожу, она бы просто не узнала её. Всегда безукоризненная одежда была помята и прилипла к телу. Волосы, всегда аккуратно расчесанные, теперь походили на старую разваливающуюся метелку. Челка прилипла к вспотевшему лбу, и из-под неё сверкали маленькие колючие глазки, в одно мгновение утратившие свой небесный цвет. Рот перекосился, обнажив зубы, которые можно было принять за клыки дикого кровожадного зверя.
Только когда дверь с грохотом захлопнулась, рабыня сумела взять себя в руки и успокоиться. Её тело горело от побоев, а в ушах звучал надрывный крик госпожи. Алиса попыталась сесть, но раны от стека разрывали её тело. Девушка улеглась на бок и зарыдала. Её будущее было предопределено, и она уже не могла его изменить. Слезы текли по щекам, просачиваясь под шнурок мешка, туго затянутый на горле, стекали на грудь, засыхая и садня кожу. Но Алиса плакала всё громче, и вскоре из камеры, куда её бросили, слышался низкий хриплый, почти звериный рык.
Айна встала с постели с налитыми кровью глазами. Её служанка заворочалась на жесткой подстилке, лежавшей рядом на полу, и с удивлением уставилась на свою госпожу. Эта девушка так и сидела на привязи с тех пор, как Алиса приковала её к ножке кровати. Госпожа только удлинила цепь и сковала руки спереди, чтобы та могла обслуживать свою хозяйку.
Пнув одалиску голой ножкой, Айна сползла с кровати и, слепо шаря по сторонам руками, начала искать свой пеньюар.
— Ну! — не найдя его, госпожа отвесила девушке сильную пощечину, — Подай, дрянь! Расселась тут.
Служанка, утирая сопли и слезы, на четвереньках доползла до стула и стянула оттуда халат хозяйки. Айна вырвала его из рук прислужницы и, путаясь в рукавах, натянула на измятое голое тело. Вчерашняя попойка давала себя знать. Но надо было быстро привести в порядок свою внешность. На десять часов назначена экзекуция беглой рабыни.
Айна, покачиваясь и изрыгая ругательства, побрела в душевую кабинку. Голова её кружилась, во рту сушило, желудок сводили приступы тошноты. Девушка попыталась вспомнить, как ей удалось добраться до постели, но разум отказывался сотрудничать, а перед глазами мерцали неясные силуэты. Схватившись за голову обеими руками, она буквально ввалилась в душ и включила воду.
Две служанки, вошедшие в апартаменты госпожи, принеся завтрак, остановились в середине комнаты в состоянии, близком к обморочному. Из душевой кабинки доносились громкие нечленораздельные звуки, иногда разбавляемые отборным матом. Одалиски поставили поднос на кривоногий столик и поспешили удалиться, окатив подругу, сидевшую на цепи, ядовитыми взглядами.
Бедная девушка, забившись в угол, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала, осознав, какая участь ей предначертана. Перед её глазами начали возникать страшные картины издевательств над несчастной рабыней, в ушах стояли стоны и крики девушки, когда её насиловали госпожа и её подручные. Сердце служанки учащенно забилось. Почувствовав, что ей не хватает воздуха, девушка широко открыла рот, но в следующий миг её глаза закатились, и маленькое хрупкое тельце, покрывшись синюшными пятнами, рухнуло на пол, увлекая за собой стол и стоявший на нем поднос.
Вбежавшая на шум, Айна уже хотела наброситься на служанку с кулаками, но, увидев бездыханное тело, остановилась посреди комнаты, обессиленно уронив руки. Медленно опустившись на колени, она взяла в ладони растрепанную головку прислужницы и разразилась оглушительными воплями. Но никто не появился в комнате, лишь охранник, случайно проходивший мимо, отодвинул створку двери, но быстро захлопнул её, предпочтя удалиться.
Утро было душным и ветреным. С пустыни шел обжигающе горячий воздух, смешанный с мелкой песчаной пылью, которая забивалась в глаза, закупоривала ноздри, мешая дышать. Сквозь плотную дымку солнечные лучи пробивались с трудом, от чего небо приобрело страшный кроваво-коричневый цвет.
На заднем дворе уже была установлена большая рама, к которой вскоре подведут рабыню, прикуют цепями за руки и ноги, и экзекуция, больше напоминающая изощренную казнь, начнется. Охранники, размахивая плетьми и выкрикивая ругательства, сгоняли на площадку всех, кто находился во дворце. Люди сбивались в небольшие группки, боязливо прижимаясь друг к другу, не смея поднять глаз, хотя, зрелище было предназначено именно для них. В назидание.
Двое рослых парней вынесли богато разукрашенное золоченое кресло, обитое красным бархатом, и установили его недалеко от рамы. Поддерживаемая двумя служанками, на площадку, заметно покачиваясь, вышла Айна с бледным, как мел, лицом. Она была одета в ярко красные одежды: шальвары, перехваченные золотыми тесемками у колен и на щиколотках, и длинную наглухо застегнутую тунику, так же расшитую золотом. На голове у неё алым пятном красовалась плоская шапочка, чуть сдвинутая на бок.
Усевшись в кресло, как на трон, она коротко кивнула. Воцарилась напряженная тишина. Все повернулись в сторону маленькой низкой дверцы, из которой должны были вывести обреченную на смерть невольницу. У какой-то девушки не выдержали нервы, и она, залившись, диким криком, бросилась к ограде, колотя по ней маленькими кулачками. Один из охранников уже был готов огреть её плетью, но в последнюю секунду сдержался и просто увел бедную девушку в небольшую сторожку.
До боли в деснах завизжали петли, и дверь распахнулась. В темном проеме показался высокий бородатый стражник. Его прищуренные глаза извергали молнии. В одной руке он сжимал рукоять длинной плети, другая была свободна, и он размахивал ею, словно подгонял идущих сзади. Выбравшись на свободное место, стражник остановился, окидывая толпу недобрым взглядом. Вскоре послышались окрики, и на площадке появились еще двое здоровых парней в камуфляжных штанах и черных майках. Они вели под руки девушку. Руки у неё были связаны за спиной, на ногах звенели тяжелые кандалы. Мешка на голове не было, и грязные волосы развевались на ветру, как старая пакля. Рот был закупорен шаровидным кляпом.