Егоров только вздохнул, предчувствуя грядущие проблемы.
***
Проблемы нагрянули уже на следующий день. Дождавшись, пока Егорова-Егорова ускачет по своим делам, Алинка подошла к Егорову, курившему на застекленном балконе, встала перед ним на колени, и аккуратно расстегнула ремень штанов, опасливо позыркивая снизу.
Трудно сказать — что ею двигало. Привычка трахаться в любом месте, где скажут, попытка таким способом выразить свою признательность, рассчитаться за кров и защиту, или просто симпатия к этому Шреку, который оказался вовсе не злым огром, а просто Егоровым, хотя и злобным.
Егоров вздохнул, отстранил ее голову от ширинки, и сам вытащил полностью ремень из штанов.
— Идем в комнату, — сказал Егоров. — Не здесь же. Вон, соседи из дома напротив смотрят.
Алинка понимающе кивнула и потопала в спальню, стаскивая на ходу майку через голову. В спальне она остановилась, обернулась и вопросительно посмотрела на Егорова.
— Трусы снимай и задом поворачивайся, — добрым голосом сказал Егоров
Девчонка тут же стащила с себя трусики, полезла на коленках на кровать, которая, наконец–то, появилась в доме Егоровых, сменив мохнатое лежбище на полу. Уперлась в постель коленями и головой. Руками развела полупопки и призывно подвигала угощением. Егоров оглядел пейзаж — крепкие ягодицы, скорее мальчуковые, чем женские, рыжеватый пух на лобке, разведенная пальчиками небольшая щелка, поблескивающая по краям какой-то смазкой — значит, перформанс явно не был импровизацией, а готовился заранее. Егоров одобрительно хмыкнул, взмахнул ремнем и хлестко вытянул Алинку по дивному пейзажу.
— А-а-а! — заорала Алинка не столько от боли, сколько от неожиданности, и чуть не перепрыгнула кровать, пробежав по ней на четвереньках, кубарем свалившись за край.
— Ты что, дурак? — плаксиво спросила Алинка, выглядывая из–за другой стороны кровати как из окопа. — Ты если хочешь садо–мазо или спанкинг, значит надо сказать сначала. Так не делается. Я чуть язык себе с перепугу не откусила, извращенец
Егоров сложил ремень вдвое, пощелкал им, разводя руки, и максимально доступно объяснил про извращенцев, спанкинг, садо–мазо, малолетних блядей, про порядки, заведенные в его доме, и еще много всего разного, интересного и познавательного. Алинка только обижено хлюпала носом из-за кровати. Егорову внезапно стало ее жалко.
— Ты все поняла?..
— Поняла, — всхлипнула Алинка. — Ты только тете Тане ничего не говори, а то я не знаю, что с собой сделаю.
— Не скажу. Слово даю. Что, все, мир? Давай лапу.
Старый бандит и малолетняя проститутка протянули друг другу руки через широкое супружеское ложе, и закрепили дипломатическое соглашение рукопожатием. Алинка внезапно заревела и ткнулась мордашкой в постель.
— Ну, все, все, — сказал смущенный Егоров, вдевая ремень в брюки. — Иди сюда. Только трусы надень сначала.
Алинка, втягивая сопли, с опаской вылезла из своего убежища, цапнула трусы с пола, поспешно натянула их, два раза промахнувшись ногой мимо проема, и, сообразив, что Егоров больше не собирается чинить правеж, присела с ним рядом на кровати.
— Ты хоть в школу ходила? — спросил Егоров.
— Конечно. До шестого класса.
— Понятно. Дети подземелья. Маугли. Буратино с сиськами.
— Ничего не с сиськами, — обиделась Алина. — То есть с сиськами, но не Буратино. Я русский знаю, украинский, польский, сербский, хорватский и македонский. — Алинка загибала пальцы.
— Так это почти один и тот же язык, — хмыкнул Егоров. — Тоже мне, ломоносов нашелся.
— Ничего не один! А тогда еще немецкий, турецкий нормально, немножко итальянский с румынским и по-арабски чуть-чуть могу. Знаешь, как будет по-арабски «сосать хуй»? Или как «садись жопой»? Ну не точно по буквам, но по смыслу?
— Арабский-то откуда? — поразился Егоров.