— Ага. И скажем, что это не мы, вообще. — восторженно подхватила Бьют, и уцепила Васю ногой за шею.
Вася поднялся с дивана, потащил Бьют на себя, подхватил под попу, забросил ее ноги себе за спину, и двинул вперед на выход, открывая ее спиной попадающиеся по пути двери. Добравшись до прихожей, прижал Бьют спиной к стене, нашаривая ногой шлепанцы.
Между Васей и Бьют, сдавленный их телами, задрожал мобильный телефон.
— Бляди твои звонят, небось. Сниматься хотят, — сказала Бьют и бесцеремонно вытащила Васин телефон из кармана его штанов. Посмотрела на номер, подобрала звонок и приложила трубку к уху.
— Да, Азотина. Мы тут немножко заняты, вообще что? Куда? — Бьют замерла, дослушала, слезла с Васьки, и передала трубку мужу.
— Хуйня, кажется, приключилась, Вася. Ехать надо. Будем кричать и ебаться в другом месте, вообще.
***
— Так-так, добре, — сказал Михась, наклонившись над Башкиром. — Был такой фильм москальский — «Кавказская пленница». Это у нас старая сказка на новый лад выходит, пся крев?
Башкир только замычал из-под нескольких слоев скотча.
— Бывает же такое в жизни, — задумчиво продолжил Михась. — Рассказал бы мне кто — не поверил. Я уже думал подстава, а тут, оказывается, радоваться надо что повезло, и бегать за вами всеми не пришлось. За то спасибо. Вот только нос ты мне разбил зря, ой зря.
Башкир опять замычал, мотая головой.
— Нет-нет. Потом скажешь. — Михась похлопал Башкира по голове. У меня правила такие
Михась обернулся на Алинку, лежащую лицом вниз, с заломленными руками. Уже без трусов и с юбкой, задранной на спину, светящую загорелой курортной попой с белой полосочкой. Рот девчонки тоже был заклеен.
— Правила простые. Чтобы долго не спрашивать — я сначала делаю больно. До всех вопросов. А потом снимаю скотч, и даю слово. Ненадолго. Три минуты на выступление. Потом опять заклеиваю рот, и повторяю вопросы. Так быстрее выходит, понимаешь?
Михась разогнулся и подошел к дивану, на котором понуро сидел Кирилл. Лешек и Крыжак неспешно раскладывали на деревянном столе что-то звякающее.
— Ну вот, — сказал Михась Кириллу, — Наполовину я с тобой уже рассчитался. Хотя глупо вышло, проще было тебя одного убрать, чем тех двоих. Я так и собирался. Ну, как получилось — так получилось. Везучий ты. Должен мне будешь. Понял?
Кирилл подавленно кивнул.
— А второй мне пока нужен. Пусть дело сделает, без него трудно будет. Умный парень, химик, — Михась обернулся к Башкиру, — Вот, хорошо сказал, твой приятель: «Скажи мне — кто твой друг, и я тебе скажу — когда ты умрешь». Как в воду смотрел, пся крев! Лешек, бери малую курву, тяни сюда, пусть бык тоже посмотрит на работу. Крыжак, оборви шнур от лампы с вилкой. Надвое конец расплети, на концах петли сделай под «крокодилы». Здесь розетка есть, как раз у быка над головой.
Лешек ухватил Алинку за одну щиколотку, легко вздернул ногу вверх, и подтащил Алину ближе к Башкиру, волоча девушку головой по полу. Отпустил, наступил ей коленом на замотанные за спиной запястья, ухватил за рыжие волосы, задирая голову вверх и выгибая девушку в позвоночнике. Михась разместился за Алинкой, опустился на пол, коленями раздвинул ее бедра в сторону и устроился между ними.
— Но до вопросов далеко. То как в суде, понимаешь? Вопросы будут потом, сначала слово обвинению. — Михась лениво и тяжело ударил Алинку кулаком в копчик, та содрогнулась и заныла больше через нос, чем через заклеенный рот.
— Добре. Я, курва, столько из-за тебя перенес, сколько ни одна блядь не стоит. Мало того, что вы мне машину попортили, еще и поглумились — как потом на людей смотреть? Муса даже не ругался. Муса смеялся!!! — Михась еще раз, уже со злобой, приложил кулаком по копчику. Лешек крепко держал девчонку. Крыжак смотрел с интересом, перерезая ножом шнур от торшера. — Муса сказал: езжай, ищи. Без нее не возвращайся. Надо будет — женись. Если, говорит, добром не поедет, и со двора погонит. Тебе тоже смешно, так? То давай поженимся, курва. Э, да ты сухая совсем. Сейчас намочу.
Михась развел руками ягодицы девушке, жирно плюнул туда, растер, и воткнул пальцы в промежность. Алинка замычала и засучила ногами по полу. Крыжак, со шнуром, раздвоенным с одного конца, и с электрической вилкой, болтающейся на другом конце, подошел ближе, и придавил голень Алинки ботинком к полу, как жука.
— А если в две дырки сразу? — Михась, примерившись, двинул руку дальше и стиснул пальцы, разминая тонкую плоть между ними. — Вот так? Что ты дергаешься, тебя не раз так драли Вырвать бы тебе просак, курва, но ты же кровью истечешь, и до Мусы не доедешь. Ладно, это успеется. Полежи пока так, почувствуй.
***
Михась завелся. Тупая злоба самца, Царя Природы, обманутого и униженного подотчетной проституткой, голенастым насекомым на обочине, да никем, фактически! Той, чье имя не помнят! Той, кого даже не трахают, а просто дрочат, используя их части организма! Михась зашипел.