— Отлично. Грузите в проход на спину. Я рядом поеду. Азот, что из аптеки есть?
— Нихуя. Тампоны в аптечке у Егорова.
— Азот, за руль, — жестко сказал Егоров, — Васька с ним. Мы с Егоровной впереди поедем, разгонять дорогу. Сашулька, бери свой велосипед и дуй за нами. В Гоголево только медпункт с зеленкой и микстурой, надо в город везти, к нормальному врачу. Все, понеслись. Рыжая, иди в машину.
— Я со своим Башкиром поеду, — упрямо сказала рыжая. — Он мой. Не отдам. У меня тоже пистолет теперь есть, вот, — Алинка показала отобранный у мертвого Михася разряженный «кольт». — Кто сунется — убью.
— Не трогай девочку, Егоров, — мягко попросила Егорова-Егорова. — Она уже выросла. Поехали.
***
— Башкирня, все хуйня, — говорил сквозь зубы Азот, крутя руль и объезжая выбоины на асфальте. — Прорвемся. Всегда прорывались. Тебя так просто не убьешь, тебя чтобы убить, надо из пушки стрелять. Из гаубицы. Калибр не меньше двести-пять. И то, если в голову попадет — то отскочит срикошетит, и в поле взорвется к слову, я бы сейчас по полю поворот срезал, но трясти будет
— Хватит, Азот, — сказала сзади мертвым голосом Алина. — Тормози. Мы уже пять минут труп везем.
Азот бережно, как будто боясь что–то расплескать, остановил микроавтобус, уткнулся лицом в руль и тихо выдохнул.
Егоровский джип объехал автобус, затормозил спереди, а справа подкатила Бьют на мотоцикле, сняла шлем и заглянула внутрь, в водительское окно.
— Что?
— Все, — ответил Вася изнутри. — Нас стало меньше, Бьютик.
Егоров уже торопился навстречу по обочине, переходя на бег, откатил в сторону дверь микроавтобуса, сунулся в салон, разглядывая залитый кровью пол и тушу Башкира.
— Вот, — задумчиво сказал Егоров. — Блядь, Бакшир, как же ты так?»Не больно, не больно» Рыжая, ты только не дури, ладно? — Егоров обернулся, — Тань, забери нашу рыжую отсюда.
— Не трогайте меня, — сказала Алина, прижимая к себе мертвую голову Башкира.
— Не трогай ее, — отозвалась Егорова–Егорова, подходя к микроавтобусу — Пусть еще побудут. Немножко. Пять минут.
Злодеи молчали, разглядывая развалившегося на полу Башкира и вцепившуюся в него Алину.
— Нельзя его в морг везти, — угрюмо сказал Азот, поднимая голову от руля. — Он в трех розысках. И документов нет. Это сейчас такие вещи из-под плинтуса полезут, просто неописуемые, мама дорогая А что теперь, его, как собаку выкидывать на улице? Чтобы потом с бомжами закопали? С биркой на ноге? Я не дам, бля буду. Отвечаю — не дам. Егоров, у тебя лопатка была в багажнике. По очереди копать станем. Или, ну вас нахуй, езжайте, я сам копать буду, автобус только мне оставьте. За лесопосадку отъеду.
— Я тоже буду копать, — сказала Алинка. — Егоров, дай лопату.
— Я буду копать, — внезапно сказала Бьют. — Он за мной в подвал ходил. Под пули. А я ему даже спасибо не сказала. И Васька будет копать. Будешь? — Вася кивнул. — Егоров, не дашь лопату — руками буду копать. Хуй с ним, с этим маникюром. Тебе что, лопаты жалко? Егоров, будь хоть раз в жизни человеком.
Егоров вздохнул и пошагал к своему джипу за лопатой.
***
Башкир лежал в яме, как бронзовый рыцарь, сложив руки на верном дробовом эскалибуре «бенелли», укрытый почти до шеи брезентовым чехлом.
Знамена его друзей, сюзеренов и вассалов, в почтении и скорби склонились над ним.
Багровый, пылающий горем, раскаянием и жаждой мести стяг Азота. Бестолковый, разноцветный и путанный двойной флаг обнявшихся Васи и Бьют. Черный и мрачный, истрепанный пиратский вымпел Егорова. Тонкая паутина знамени Егоровой-Егоровой, с четырьмя пулевыми дырками от свинченных капитанских звездочек.