— Слово «свидание» мне греет сердце и внушает надежду, что все мои тайные мечтания осуществятся на яву…
— Да! Какое ангельское обличье, и какие дьявольские намерения! Теперь я понимаю Елизавету Львовну, которая не скрывает, что без ума от тебя… У меня даже чувство ревности просыпается…
— А я как ревновал, видя вас давеча с этим…
— Ну, ну, не будем об этом… И вообще, тебе пора возвращаться, я вернусь к себе одна: негоже, чтоб нас видели, мирно беседующими… Пусть для кое-кого мы остаёмся непримиримыми врагами…
— А когда и где состоится наше свидание?
— Ничего не могу тебе сказать определённого, — говорит она, остановившись и высвобождая свою руку из моей. — Надо подумать, взвесить всё за и против… Я же не одна сама по себе… У меня, как тебе наверно известно, муж, да и просто знакомые, которые привыкли являться без спроса и занимать моё время… А дети? Особенно малыши… Хорошо Елизавете Львовне: у неё есть бона, не говоря уж о прислуге… А у меня этого ничего нет… И чтобы я делала, если бы мне не помогала Женя? Безропотно выполняет всё, о чём её просят… Но приходится принимать во внимание, что и у неё есть глаза и уши… Большая уж… И, кстати, как она к тебе относится?
— Да нормально она нас с Ксеней принимала, играла с её сестричкой… И вообще была вежливой и внимательной…
— Внимательной, говоришь… Вот это меня и беспокоит… Кстати, не успел ли ты влюбить и её в себя? Вот будет тогда мне морока с ней!..
— Напротив!.. Если бы это было так, наши отношения с ней – отношения влюблённых в друг друга мальчика и девочки – могли бы стать прекрасным предлогом, чтобы без особых помех видеться с вами!..
— Да ты, я вижу, не только смазливый, но и хитрый не по возрасту!.. Уж не таковы ли у тебя отношения с Ксеней и Елизаветой Львовной?
— Тут мне похвастаться нечем… Но почём знать, что будет дальше?.. Мне здесь, признаюсь, довольно скучно…Любвеобильные девицы, конечно, скрашивают мой досуг… И всё же… Вот вы считаете меня зелёным юнцом, только мешающим вам и путающимся под ногами… А я на полном серьёзе озабочен тем, как оказаться между ними. Да, я чувствую расположенность ко мне Елизаветы Львовны. Но её чрезмерная занятость не позволяет мне пока что на деле испытать, как далеко эта расположенность может зайти… А тут появляетесь вы… Словно свет в тёмном окошке…
— Ну ладно, ладно, говорун!.. Беги домой!.. А в окошко к нам заглядывай… Разрешаю… Не ко мне, конечно, а к Жене… Понятно? Постарайся ей понравиться… Я думаю, моя дочь достойна внимания такого красавчика, как ты, не менее, чем дочь Елизаветы Львовны… Её, правда, к отменным красавицам трудно причислить, но всё же… Как ты её находишь?
— Мои здешние приятели, причём на год-другой постарше меня, презрительно называют этот выводок «сикушками». Да и мне они мало интересны. Я уже говорил, что если и вожу с ними знакомство, то только от скуки. Но ради вас, дабы угодить вам, я с охотой приударю за ними, и особенно за Женей. Тем более что она весьма и весьма походит на вас, и, ухаживая за дочкой, я буду думать об её мамочке…
— Ах, ах, прямо сердце тает от слов твоих! Побереги-ка лучше своё краснобайство для других…
— Так когда же мне будет позволено явиться пред ваши очи?
— Мы же вроде договорились: моим бы очам тебя вовсе не видеть! Но на какие жертвы не пойдёшь ради чада своего? Придётся и мне сносить твоё присутствие, коли ты заявишься к ней… Но прошу не злоупотреблять ни её доверчивостью и неопытностью, ни моими терпимостью и терпением… Всё понятно? Тогда пока, a revoir, как говорят французы… Дуй во все лопатки к себе домой!..
А дома, за обедом, Михаил интересуется, о чём это я так оживлённо разговаривал с некоей дамой?
— Может и оживлённо, но предмет нашего разговора навряд ли интересен для вас с Пашей и Гаврилой, — парирую я. – Мы обсуждали достоинства и недостатки здешних Ксениных подруг, в число коих входит и её старшая дочь.
— Вот уж, воистину, нашли о чём разговаривать, — подаёт реплику Павел.
— Ваше пренебрежительное мнение о них я не стал скрывать.
— И правильно сделал, — соглашается Миша.
— А ты знаешь, — спрашивает его Елизавета Львовна, — что перед тем эта дама была у нас с жалобой на Сашу?
— С жалобой? И что же он натворил?
— Забор поломал и в дырку пролез… Но, я думаю, собиралась она выложить претензии более серьёзные, но почему-то передумала…
Уже после, когда мы остались одни, и Елизавета Львовна повторила мне это соображение, я не стал отпираться и в нескольких словах изложил суть дела.