— Вот вы какой скромник!.. Похвально… Что ж, пойдёмте к вашей Жене, а то она меня своими глазами вот-вот съест… И, если не будете возражать, мы с ней покажем вам мой дом. Мне есть чем похвастаться.
И действительно, посмотреть там было на что: просторные помещения, в том числе застеклённый балкон с покрытым зелёным сукном столом.
— Здесь мужчины играют в карты, — поясняет Лида.
— А тут, — продолжает она, когда мы спускаемся вниз в гостиную, — дамы в непогоду занимаются вязанием. Присядьте-ка на этом диване и подождите меня, — мне надо кой-куда сбегать.
Мы присаживаемся. И Женя тут же кидается обнимать и целовать меня, объясняя:
— Это я упросила её…
— И как долго мы можем рассчитывать на её скромность?
— Не знаю, — отвечает она и с готовностью даёт уложить себя на спину.
Просунув руки ей под блузку и задрав подол юбки, я забираюсь на неё и возобновляю вчерашние прогулки по передней части дразнилки.
— Только без этого сегодня, ладно? – просит она, нежно прижимаясь ко мне. – А то мы…
— А то что? – прошу уточнить я. – Переполошим тут всех?
Женя ничего не отвечает, только ещё крепче прижимается ко мне, закрывает глаза и, я чувствую, начинает, в такт чуть-чуть поддавать тазом! Да влажновато становится там, где мой кончик совершает острожные движения вдоль края её щёлки. Самое время, вроде бы, попробовать проникнуть вглубь… Я прицеливаюсь, слегка надавливаю, но, услышав «ой!», не решаюсь продолжить, а в возмещение явного ущерба прошу взять полизать, взять в рот, что она с готовностью и исполняет. Однако никакого экстаза не удаётся дождаться и на этот раз. Может быть тому мешает тревожное ожидание, что вот-вот появится Лида: ведь она где-то рядом. И действительно, как только Женя – после того как мы решили прекратить свои баловства – позвала её, она тут же появляется в гостиной.- Мы собираемся пойти на лесное озеро искупаться, — говорит она. – Вы не пойдёте с нами?
— Если бы знать заранее! – отвечаю я. – Тогда я бы взял с собою купальные принадлежности и не дал согласия Ксениной маме быть после обеда в её распоряжении… Какая жалость!..
— Но мы тебя увидим вечером? – спрашивает Женя. – Ведь ты обещал моей маме зайти за мной.
— Обещал и зайду. Обязательно!
Я удаляюсь, попрощавшись со всеми, а так как свободного времени у меня было хоть отбавляй, возвращаюсь домой, где узнаю, что младшие дети Самариной с их бонной собираются идти купаться в Суханово, и напрашиваюсь сопровождать их. Искупаться-то я искупался, да и с Юлией Андреевной в течение пары часов пообщался, но это нисколько не способствовало хоть малейшему сближению между нами. Пообедав и перебросившись несколькими ласковыми словами с Елизаветой Львовной, я направляюсь к госпоже Зыковой.
Войдя в калитку, я направляюсь к веранде, но окно, через которое я вчера разговаривал с нею, оказывается не только закрытым, но и занавешенным. Занеся, было, руку, чтобы постучаться, я передумываю, поворачиваю к лестнице, поднимаюсь по ней, вхожу в общую комнату и подхожу к двери, ведущей на веранду. Стучу. Не услышав ответа, нажимаю на дверную ручку, открываю дверь и вхожу. Спрашиваю тихонько:
— Ирина Владимировна, вы здесь?
И вижу, как она резко приподнимается на одной из двух кроватей и восклицает, оборачиваясь ко мне:
— Бог ты мой! Как ты тут оказался?
— По вашему велению и по своему хотению. Не желаете выслушать отчёт о том, где ваша дочь и что с ней? Мы же договорились, вроде бы…
— Ах да… Садись… Правда, куда? Здесь нет ни одного стула…
— Я сяду около вас, на краешек… Можно?
— Ты будешь прилично вести себя? – говорит она, отодвигаясь тем временем к стене и освобождая мне место с краю кровати.
— Конечно! – заверяю я её, опускаясь рядом с ней. – Тем более что вы так закутались в одеяло, что ни о какой непристойности, к моему великому сожалению, и речи быть не может.