— Ты чего размычалась? — прорезал уши резкий окрик Эльвиры, — Закройся, а то получишь у меня!
— М-м, — девушка послушно кивнула головой.
— Вот так, — госпожа довольно улыбнулась, подойдя к клетке.
Отперев дверь, она вошла внутрь и присела на корточки, держа в руках тюбик с кремом и что-то из одежды. Развязав рабыне ноги, Эльвира расправила в руках этот странный предмет и показала Тине.
— Нравится? — ехидно улыбаясь, спросила она.
Девушка обмерла от страха. В руках госпожа держала резиновые трусики, к перемычке которых были прикреплены два пластиковых фаллоса, зловеще блестевших на свету. Хозяйка смазала торчавшие члены мазью и стала надевать на рабыню.
— Встать на колени и раздвинуть ноги! — приказала она, — И не ной. Будет больно, но это быстро пройдет.
Достав из кармана еще один член и смазав его кремом, Эльвира вставила его в половую щель и начала медленно проталкивать в глубину пещерки. Внезапно она с силой вогнала фал до предела. Резкая боль пронзила низ живота пленницы, из расщелины потекла струйка алой крови.
Рабыня вскрикнула и застонала, но госпожа даже глазом не моргнула. Покрутив членом внутри влагалища, Эльвира вынула его и отложила в сторону. Затем она протерла стенки норки мягкой салфеткой, смоченной в каком-то приятно пахшем растворе.
— Вот и всё, сучка, — довольная собой, провозгласила госпожа, — Твоя девственность осталась только в виде воспоминаний! Теперь тебя можно трахать.
С этими словами она натянула на девушку трусики, и оба фала заполнили дырочки. Попка начала болеть, а влагалище неприятно зазудело. Грубо опрокинув рабыню на пол, Эльвира снова связала ей ноги и надела на ступни мешок.
— Можешь отдыхать до вечера, — заявила она, выходя из клетки.
Снова щелкнул замок. Ти тихо заплакала, свернувшись калачиком. Сегодня она лишилась девственности не по своей воле. В который раз девушка убедилась, что стала ничтожеством, вещью, с которой можно делать всё, что угодно. Теперь она — настоящая рабыня!
Игры продолжаются!
Осень неумолимо вступала в свои права. Дни становились короче и дождливее. Ветер рвал листву и бросал на землю, укладывая её желтым ковром.
— Скоро совсем холодно станет, — глядя в окно, сказала Татьяна, — Придется законсервировать дом и перебираться в город.
— Да, госпожа, — Алина, позвякивая ножной цепью, подошла к госпоже и прижалась щекой к её спине.
После разговора, который произошел накануне, она, закончив уборку жилища, сама попросила подругу заковать её в кандалы и связать руки за спиной. Таня переодела рабыню в короткое школьное платье образца 70-х, надела ей передничек из желтой клеенки и трусики с знакомыми затычками и узкие «чешки», чтобы девушка не ходила босой по холодному полу.
Связывая рабыне руки, она любовалась обозначившимися формами Алины. Госпоже так и хотелось схватить эти плотные, дышавшие молодостью и здоровьем холмы грудей, тискать их, впиться губами в торчавшие, как большие бусины, затвердевшие сосочки и слышать, как девушка стонет от удовольствия.
— Ты очень красивая, Аля, — Таня повернулась к рабыне и погладила её по щеке, — Особенно, когда ты связана вот так, как сейчас.
— О, госпожа! — девушка от счастья закатила глаза, — Мне очень приятно это слышать, госпожа. А еще мне очень нравится, когда вы меня ласкаете, госпожа.
— Рабыня не должна много говорить, — поучительным тоном сказала Таня, — Госпоже такое красноречие может не понравиться, и тогда она заткнет рабыне рот.
— Заткните рабыне ротик! — вдруг взмолилась девушка, — Рабыня умоляет, госпожа!
Татьяна мягко отстранила девушку в сторону и, приказав ей ждать здесь, спустилась вниз. Отсутствовала она минут двадцать, а Алина, как примерная послушная рабыня, осталась стоять у окна. Прислонившись плечом к простенку между окнами, она смотрела на унылую картину, но на душе у неё светило солнце и пели птицы. Ведь сбылась её давняя мечта, а после предложения переехать к госпоже, девушке хотелось просто петь от счастья.
Послышались шаги. Ггоспожа поднялась по лестнице на второй этаж. В руке она держала две большие льняные тряпки. Заметив удивленный взгляд Алины, Таня улыбнулась.