Придет весна, и зацветут сады
И птицы взмоют в поднебесье.
И цепи рухнут, и рабы
Подхватят радостную песню!..
(Старинная баллада)
ПРОЛОГ
Со страшным лязгом распахнулись тяжелые обитые кованым железом ворота. Сразу две створки! Огромная толпа, согнанная к высоким стенам дворца и гудевшая, как разворошенный пчелиный улей, стихла и замерла. Все знали: если открылись обе створки, значит, состоится казнь.
На площади возвышался сколоченный прошедшей ночью эшафот с толстым колом, укрепленным в середине. Кол был тщательно заточен и смазан маслом. Палач огромного роста, одетый лишь в широкие красные шаровары, заправленные в высокие сафьяновые сапоги с загнутыми к верху носками, стоял рядом с помостом, сложив могучие руки на не менее могучей лишенной волосяного покрова груди.
Начисто выбритая голова его была гордо поднята к небу, словно он испрашивал у Всевышнего разрешения на выполнение своих обязанностей.
Прозвучал гонг, возвестивший о прибытии покорителя города, непобедимого и великого эмира Махмуда. Толпа зарокотала, и солдаты личной гвардии, свистя нагайками и орудуя длинными копьями, принялись усмирять людей, осмелившихся роптать.
Но сегодня никого не хватали и не тащили в подземелье. Сегодня Махмуд был благосклонен к порабощенному народу и приготовил ему превосходное, по его мнению, развлечение — казнь самой красивой и самой непокорной девушки города, которую ему так и не удалось превратить в ничтожную рабыню.
Это было неслыханно! Эмир Махмуд пустил в ход всё своё коварство, всю хитросьт, на какую только был способен. Он был с ней ласков и жесток, осыпал богатствами и пытал огнем. Но всё напрасно. Ариана не покорилась и не признала его, завоевателя сотен городов, своим властителем. И теперь Махмуд, потеряв терпение, решил разделаться с красавицей.
Главный звездочет и толкователь древних писаний Мусса Хазми, рискуя своей жизнью, не раз предостерегал эмира не идти против своей судьбы.
— Не делай этого, о, мой повелитель! — говорил он, склоняясь до земли, — В день, когда ты решишь пролить кровь Арианы, звезды отвернутся от твоего светлого лика! На землю упадет комета, и ты погибнешь в её смертоносном огне!
Но Махмуд не поверил старцу и повелел заточить его в самую глубокую темницу. Он не казнил астролога только лишь потому, чтобы тот своими глазами увидел, как велик и могущественен его хозяин, как он не боится всяких там летающих камней.
И вот этот день наступил. Махмуд медленно взошел на балкон своего дворца, окинул площадь презрительным взглядом и чинно сел в кресло, вырезанное из черного дерева и инкрустированное золотом и перламутром, приготовленное специально для него.
Махмуд был третьим и самым младшим сыном шаха Ахмета. После смерти отца, когда на трон взошел старший сын Селим, Махмуд не стал дожидаться, пока его задушат собственные охранники-мамлюки, как это случилось с его средним братом Кафаром, а быстро собрал войско из преданных ему людей и отправился завоевывать Мир.
В походах он показал себя превосходным полководцем и изощренным садистом. С врагами и непокорными он расправлялся, не зная жалости. Целые селения исчезали в огне. Целые рода погибали от его руки. Но Махмуд не думал останавливаться.
— Когда я завоюю все земли, — надменно говорил он своим визирям, — Я стану таким же могущественным, как и мои предки. И тогда посмотрим, кто из нас будет управлять Миром — я или мой ненавистный брат, стремящийся к благоденствию и счастью своих рабов!
Эмир Махмуд сидел в кресле, одетый в богатый вышитый золотом халат и белоснежную чалму, украшенную огромным опалом в золотом обрамлении. Ноги его были обуты в изящные сапоги, так же расшитые золотом. Рядом с повелителем на маленьких подстилках на коленях стояли четыре его любимые рабыни. Девушки были полностью обнажены. Их запястья и лодыжки обхватывали широкие позолоченные браслеты, соединенные между собой тонкими цепями. На изящных шеях невольниц блестели широкие ошейники, цепи от которых тянулись к большому кольцу, ввинченному в подлокотник кресла.
За владыкой, держа в руках огромные палаши, стояли янычары, зорко следя за произходящим и готовые в любую секунду броситься на защиту своего хозяина. С обеих сторон от трона на некотором расстоянии, согнувшись в почтенном поклоне, стояли министры-визири. Всё было готово к проведению казни. Не хватало только самой виновницы — прекрасной и непокоренной Арианы, дочери Великого Магистра Свободного Братства, казненного на этой же площади после захвата города.
Махмуд медленно, словно издеваясь над толпой, поднял вверх правую руку. Раздался грохот походных барабанов и блеяние труб. В темном проеме ворот появились солдаты эмира с копьями и ятаганами. Встав по обе стороны, они образовали широкий проход от подземелья к эшафоту.
Трубы смолкли. Под трескучую барабанную дробь четверо янычар вывели из каземата высокую обнаженную девушку, тело которой было сплошь покрыто кровавыми ранами. Белокурые волосы, достававшие до поясницы, были спутаны и висели, как вылезшая из щелей старая пакля. Но в огромных серых глазах её не было страха. Дочь Великого Магистра смотрела спокойно и гордо.
Руки Арианы были туго связаны за спиной крепким сыромятным ремнем, ноги закованы в тяжелые кандалы. Рот красавицы был заткнут кожаным кляпом в виде раздавленного помидора и закрепленным на затылке шнурками. Девушку вели на поводке, пристегнув его к широкому железному ошейнику. Янычары то и дело дергали этот поводок, принуждая пленницу резко подаваться вперед.
Подведя осужденную на казнь к эшафоту, они остановились и замерли, подобострастно взирая на балкон.