— Говорила. А ты сейчас где был? На море?
— Ну, мы…
— Не \»мы\», а ты. Утром сегодня я разговаривала с тобой, а не с \»вами\»… и ты, Владислав, учись отвечать за себя — за свои слова и свои поступки. Если, конечно, в будущем ты собираешься стать мужчиной…
— А я что — не мужчина? — огрызнулся Влад.
— Я говорю тебе о будущем. Носить брюки — еще не значит быть мужчиной. Настоящий мужчина начинается с чувства ответственности, и если это чувство ответственности в себе не воспитывать, то можно вырасти не мужчиной, а мужчиноподобной особью… согласись, что это не одно и то же. Я тебе утром сказала: с территории лагеря никуда не уходить. Ты, глядя мне в глаза, обещал быть в лагере. Ну, и где же твоя ответственность?
Влад, склонившись над тарелкой, не отозвался — говорить в ответ ему было нечего. Мимоза, ничего больше не говоря, развернулась — направилась к выходу… и тут Влад — совершенно неожиданно для Кольки — громко проговорил, глядя ей вслед:
— Тамара Григорьевна, у меня к вам просьба… пусть Колёк будет спать у меня — в моей палате. Я один, и он тоже один остался… можно?
Мимоза, остановившись, оглянулась… видимо, она узрела определённую логику в словах Влада. Кивнув:
— Я не возражаю, — она направилась к выходу.
— Надеюсь,ты тоже не возражаешь? — едва Мимоза вышла из столовой, Влад, имитируя её интонацию, перевёл взгляд на Кольку.
— Я? Не возражаю, — Колька тихо засмеялся.
— Ну, надо же — никто не возражает! Какой консенсус… просто сказка! — Влад дурашливо покачал головой.
— А что значит консенсус? — отхлёбывая компот, посмотрел на Влада Колька.
— Согласие, — отозвался Влад и, подмигнув Кольке, повернулся в сторону раздачи: — Тёть Даша! А добавка есть? Нам для двоих…
Нет, Влад этот Кольке определенно нравился! Они пообщались всего полдня, а между тем у Кольки было такое ощущение, что знают они друг друга давным-давно. И вообще… После ужина они сидели в беседке — вспоминали, что было прикольного в их смене и в их отрядах… Часов в десять, когда совсем стемнело, на центральной аллее в желтом свете фонарей показалась Мимоза, — она всегда проходила после отбоя по лагерю, и хотя сейчас в лагере никого не было, Мимоза, видимо, решила не изменять своей привычке. А может, шла проверять их — Влада и Кольку?
— Спрячемся? — прошептал Колька.
— Наоборот, — шепотом отозвался Влад — зарисуемся сейчас, и пусть старушенция спит спокойно — пусть знает, что мы с тобой в лагере… понял? Усыпим её бдительность… — И, когда Мимоза поравнялась с беседкой, Влад, обращая на себя её внимание, громко проговорил: — Добрый вечер, Тамара Григорьевна!
— Добрый вечер. — Мимоза остановилась. — Еще не спите?
— Сейчас идём, — с готовностью отозвался Влад. — Еще десять минут, Тамара Григорьевна… десять минут посидим — можно?
— Ну, хорошо. Десять минут, и в палату, — великодушно согласилась Мимоза.
Она медленно двинулась дальше — властная старуха в шортах, но едва она сделала пару шагов, как её снова настиг голос Влада:
— Спокойной ночи, Тамара Григорьевна!
— Ох, Владислав! — Мимоза снова остановилась. — Какой ты всё-таки лицемер… но знай: тебе это, Владислав, не поможет, и завтра мы с тобой обязательно побеседуем о твоём сегодняшнем самовольном оставлении территории лагеря.
— Ох, Тамара Григорьевна! Я ведь от души, от чистого сердца… а вы сразу мне: \»лицемер\»! Можно сказать, на корню рубите моё искреннее стремление воспитывать в себе вежливость, — Влад, говоря это, незаметно толкнул под столом Колькину ногу, и Колька, опустив голову, закусил верхнюю губу, сдерживая смех.
— Ну, хорошо, Владислав, хорошо. Будем считать, что я тебе поверила, — добродушно проговорила Мимоза. Она была метрах в пяти или в шести от них — лицо её было скрыто тенью, но по голосу можно было определить, что словоблудие Влада не вызвало у неё ни малейшего раздражения. — Одним словом, ещё десять минут, и вы в палате. Я правильно поняла?