— Ага, ты сам меня дёрнул сейчас, а я тебя, значит, завтра… какой ты, Влад, хитрый! — торопливо прошептал Колька. — Мы же, бля, так не договаривались…
— Ох, Колёк… какой ты извращенец! — Влад, оторвав взгляд от Колькиного члена — глядя Кольке в глаза, тихо засмеялся.
— Почему я извращенец? — Колькины глаза округлились от удивления.
— Ну, а кто же ты? — отозвался Влад, весело глядя на сбитого с толку Кольку. — Хочешь, чтоб я тебе дал… просишь меня, пацана, об этом — фак у тебя на меня стоит… конечно, бля, извращенец!
— Иди ты! — Колька сообразил, что Влад над ним смеётся — прикалывается. — Сам меня трахнул… меня сам, бля, натянул, и это — не извращение. А я, значит, извращенец… как же! Расскажи об этом своей бабушке. Понял?
— Я Мимозе расскажу, — невозмутимо отозвался Влад.
— Что ты ей расскажешь? — Колька не верил своим ушам… было похоже, что Влад издевается над ним, прикалывается. — Что ты ей расскажешь?
— Как что? Скажу, что ты лез ко мне ночью, приставал — хотел меня, честного пацана, в зад изнасиловать… вот что я расскажу Мимозе! Понял? Скажу, что ты извращенец…
— Ага, только ты не забудь при этом рассказать, как ты сам меня… сам меня изнасиловал… — прошептал Колька, сжимая в ладони напряженно вздыбленный член.
— Кто тебя изнасиловал? Я?! — делано изумился Влад. — Разве не в мире и согласии мы это делали?
Колька, глядя на Влада, закусил губу… Кажется, начинало сбываться то, чего Колька в глубине души боялся с самого начала: Влад был старше, и если Влад не даст ему теперь в жопу — не подставит своё очко в ответ, то получится, что он Кольку банально развёл, как последнего лоха, и не только никому ничего в такой ситуации не скажешь, а наоборот — ещё нужно будет просить Влада, чтобы сам Влад никому об этом не рассказывал — не болтал… конечно, Колька завтра уедет — просить Влада он ни о чем не будет, и всё равно… всё равно Кольке стало не по себе.
— Так не честно, — прошептал Колька, и в голосе его задрожала обида. — Влад, мы же договорились, и ты сам… ты сам сказал, что вначале ты, а потом я… ты обещал… — Колька, глядя Владу в глаза, почувствовал, как горчайшая обида комком подкатывается к горлу. — Я думал, что ты нормальный пацан… я поверил тебе, а ты…
— А я — что? — Влад, глядя на Кольку, приподнял голову.
— А ты… ты, Влад, не пацан… вот ты кто! — чуть слышно прошептал Колька и, отвернувшись от Влада -ещё сильнее закусив губу, потянулся за своими плавками.
Обида, комком подкатившая к горлу, защипала глаза… конечно, он сам… сам виноват, что поверил Владу: Влад раскрутил его, как лоха, и теперь прикалывается — смеётся над ним… и пусть! Пусть смеётся… пусть! Он, Колька, завтра не пойдёт на завтрак… и на обед не пойдёт — он за забором дождётся деда… конечно, ничего Мимозе Влад не расскажет — не такой он дурак, чтоб об этом рассказывать… он будет рассказывать пацанам — тем, что приедут на новую смену… будет хвалиться, какой он шустрый… и пусть… пусть рассказывает! — его, Кольки, здесь уже не будет, а дома никто ничего не узнает… никто никогда ничего не узнает, а если никто ничего не узнает, значит — ничего этого не было, — все эти мысли в одно мгновение пронеслись в Колькиной голове, пока он тянул за плавками руку… и ещё Колька успел подумать, пока руку тянул: спать эту ночь он здесь не будет… лучше в беседке он будет спать, чем здесь… да! И ещё успел подумать то, что уже сказал он вслух: Влад — не пацан…
— А ну, бля, стой! — перехватывая Колькину руку, Влад с силой потянул Кольку на себя. — Это я не пацан? Я?
— Пусти! — Колька попытался вырвать руку, но Влад, вцепившись в запястье, держал его крепко — не вырвешься… конечно, не вырвешься — Влад был старше и потому был сильнее… а между тем, в глазах у Кольки уже стояли слёзы. — Пусти…
— Стой, тебе говорю! — Влад, раздвинув в стороны свои ноги — широко разведя их, рванул Кольку на себя, и Колька, не успев оказать никакого сопротивления, в тот же миг оказался лежащим на Владе; член Колькин упёрся Владу в живот. — Ты чё, Колек… обиделся, что ли? — прошептал Влад, одной рукой прижимая Кольку к груди, в то время как другая его рука скользнула по Колькиной спине — к сочным Колькиным ягодицам. — Обиделся, да?
— А чего ты… сам говорил, что ты — начала, а я — потом, и сам же… сам ты слова своего не держишь… — в Колькином голосе клокотала неподдельная обида. — Или ты что… ты думаешь, что я лох, да? Или думаешь, что я \»голубой\»? Да? Ты так думаешь? Так?
— Ничего я, Колёк, не думаю… хуля мне думать? — обдавая Колькину шею горячим дыханием, шепотом отозвался Влад.
— А почему же… почему ты надо мной смеёшься? Ты думаешь, что если ты старше…
— Колёк! Я говорил, что я дам, и я тебе дам…
— Ага, завтра утром… — отозвался Колька. Лежать на Владе — чувствовать Влада под собой, вдавливаясь залупившимся членом во Владов в пах, было в кайф, и Колька, выясняя отношения, не делал ни малейшей попытки слезть с Влада… наоборот, лёжа на Владе, Колька едва заметно двигал бёдрами, делая это совершенно непроизвольно… — Ну, чего тымолчишь? Когда ты мне дашь? Завтра утром, да?
— А ты хочешь, чтоб я дал — когда?
— Сейчас… — прошептал Колька и, не удержавшись, тут же добавил, обдавая шею Влада горячим дыханием: — Ты же сам… ты, Влад, сам мне обещал… сам! Или что — не так?