Историю этой удивительной семьи я узнал от ее главы — за стаканом вина. Вернее, вино пил я, а глава потребовал коньяку — и, чем больше он пьянел, тем более откровенные детали я слышал.
Я знал, что он в рот не берет спиртного, и не останавливал его, чтоб он узнал, как это «приятно» — напиться до чертиков. Но когда я услышал главное — отобрал у главы бутылку и немедленно потащил его. К ней. А вернувшись — сел писать.
Эта история произошла в одном провинциальном городе. Все имена вымышлены. Что-то присочинено, что-то приукрашено, но в целом — все было именно так, как было.
Предупреждаю: здесь много откровенной эротики. Но это — не эротическая повесть. Это — правда. Без эротики здесь — как без воздуха: такова история, что поделать. Я услышал ее ТАК, и мог бы стыдливо подтереть эротику — и это было бы, как история Сент-Экзюпери без самолета. Или — история Led Zeppelin без музыки.
Но главное тут — не в эротике. А совсем в другом.
***
Они были знакомы с первых дней школы, но всегда «просто здоровались». До самого до восьмого класса.
Рита была «очаровашкой». Она нравилась Коле — точнее, он признавал ее красоту скрепя сердце, — но не более того. Были вещи куда интереснее: компьютер, рисование, русский рок…
Коля никогда не «выкобеливался» перед Ритой. Правда, он видел, что Рита — не «фифа» и не «макака», своей красотой не избалована, нос не дерет, дурку не гоняет — но все равно сторонился этого нежного существа, как магазинов дорогой посуды.
В минувшем году был настоящий бум влюбленностей и ухаживаний, не миновавший ни Риту, ни Колю, — но «ни о чем таком» никто не помышлял. Все происходило на уровне первых прикосновений и «дружу-не дружу». Ни Рита, впрочем, ни Коля так ни разу и не целовали существо другого пола…
Однажды он встретил ее на остановке. Это было в августе, в самом его конце. Увидев смуглое личико, Коля и смутился, и обрадовался; Рита была одна, им было по дороге, и Коля почувствовал своим долгом «развлечь» ее.
Он старался, как мог, не подозревая, что «выкобеливается» не хуже пацанов-одноклассников. Но Рита от души смеялась, удивленно поглядывала на Колю — и сообщила ему: «никогда не думала, что ты такой… такой смешной».
Коля задумался над словом «смешной», — но рассудил, что это комплимент. Время было вечернее, и он, набравшись смелости, зазвал Риту к себе. Рита, к его удивлению, не отказалась.
Они шли по парку; Коля острил — и смотрел в это время на волосы Риты, на ее нежный профиль, и думал: бывает же красота у людей… Рита поужинала у него, он показал ей свои рисунки, поставил несколько любимых песен, рассказал о них; она заинтересовалась, начала расспрашивать; он увлекся…
И — каким-то непонятным образом пролетело четыре часа. Рита вдруг в ужасе схватилась за мобильник — «я отключила его, и мама в панике…» Коля засуетился, проводил Риту домой, извинился перед ее мамой — и шел назад в какой-то сладкой, щемящей прострации: будто все вокруг светилось и пело Ритиным голосом.
Казалось бы, обычное дело — зазвал одноклассницу домой; но ему было хорошо, как никогда. В его глазах стояла улыбка Риты, проводившей его к лифту… «Какая она, оказывается, умная и… настоящая», думал он, убеждая себя, что дело только в этом.
Звонить ей Коля стеснялся, и светлый образ постепенно гас. Но через четыре дня, в воскресенье, он снова встретил Риту — и снова случайно.
Рита была расстроена. Подумав немного, она рассказала все Коле, доверчиво глядя на него: ее друг Витька приревновал Риту к нему и бросил ее в выходной.
Коля решительно предложил:
— Пошли со мной!
— А куда?
— Идем в поход! За город, — выпалил вдруг Коля, — на свободу!
— На свободу? — оживилась Рита.
— Ага! Идем робинзонить! Идем кататься по траве, ловить бизонов и робинзонов! — Коля вдохновился и увлек Риту, у которой сразу загорелись глаза. Они накупили продуктов, впихнули все в Колин рюкзак — и Коля повел ее к электричке, думая о том, что скажет маме.
Час в электричке пролетел незаметно. Как нарочно, погода была сказочной: нежаркое солнце, ласковый ветерок, пухлые облачка на небе… Как только Коля с Ритой ступили на тропинку, заросшую душистой травой — их обоих охватил такой восторг, что они пустились бегать, визжать и дурачиться, как малышня.