Они лежали рядом — плечом к плечу, ощущая тёплое дыхание друг друга.
— Я курить хочу, — чуть помедлив, отозвался Колька.
— Ну, и в чём проблема? Пойдём — покуришь…
Они вышли на улицу… Огромная луна висела над головой. Было уже поздно — была ночь, и потому, наверное, было очень тихо. Или, может быть, тихо было потому, что в лагере было совершенно пусто — была пересмена, и в домиках не было ни души… Где-то — совсем недалеко — было море, но шум его тоже не был слышен, — фонари равнодушно освещали центральную аллею, эстраду, хозблок…
Они сели в беседке — в том углу, куда не попадал свет фонарей… Колька, на всякий случай пригнувшись, щелкнул зажигалкой и, выпрямляясь, с наслаждением затянулся… Влад не курил, — глядя на Кольку, Влад поймал себя на мысли, что Колька, этот миловидный и вместе с тем обычный пацан, вызывает у него, у Влада, странное чувство нежности… не возбуждения, а именно нежности — чувство это было: тёплое и вместе с тем тревожно-радостное, совершенно необычное… может быть, это чувство возникло потому, что они трахнулись?
— Жаль, что ты завтра уезжаешь, — проговорил Влад, глядя на тлеющий огонёк Колькиной сигареты. Он не собирался этого говорить, но слова эти вылетели словно сами собой.
— Мы одинаково думаем, — Колька тихо засмеялся.
— В смысле? — Влад посмотрел Кольке в глаза.
— Ну, ты сказал, что завтра мне уезжать… а я перед тем, как ты это сказал, знаешь, что подумал? Завтра дед приедет за мной, и я попрошу его, чтоб остаться здесь ещё на одну смену… ну, то есть, как-то же можно это сделать! Путёвку мне купить… или, может, Мимозе заплатить — ещё за одну смену… как ты думаешь? — Колька смотрел на Влада вопросительно. — Согласится Мимоза?
— А дед? Он согласится?
— Дед для меня что угодно сделает! — с нескрываемой гордостью за деда проговорил Колька. — И потом… хуля я дома не видел? Дома одно и то же. А здесь… — Колька смотрел на Влада, не отрываясь… и вдруг лицо его расплылось в улыбке: — здесь ты…
— Колёк… — Влад почувствовал, как радостно — сладко — ёкнуло сердце. — Это было бы… классно было бы! Блин… у меня ещё никогда не было такого друга!
— Влад… — Колька снова засмеялся, — вот — опять! Мы всё время думаем одинаково… ты что — читаешь мои мысли?
Перебиваядруг друга, они тут же шепотом договорились, что завтра они не пойдут на море, а будут весь день в лагере — у Мимозы на глазах, чтоб её таким образом хотя бы немного задобрить и чтоб она, когда Колькин дед приедет, ничего не имела против Кольки… и еще договорились: упросить Мимозу, чтоб она определила их в один отряд… как-никак, в новом потоке все будут новенькие, а они, Влад и Колька, будут уже по второму разу — будут старожилами… почему им нельзя быть вместе? Если, конечно, Колька останется…
А остаться Кольке ох как хотелось! Завтра он деда упросит… ещё как упросит! — и дед обязательно что-нибудь придумает… обязательно, — не может такого быть, чтобы он, Колька, завтра уехал!
— Влад… — Колька вдруг подумал, что Влада надо об этом спросить… а почему, собственно, нет? Нормальный вопрос…
— Что? — отозвался Влад.
— Ты как?
— Что — \»как\»? — не понял Влад.
— Ну, вообще… жопа не болит? — Колька, спросив об этом, не засмеялся и даже не улыбнулся; наоборот, он смотрел на Влада серьезно, и в глазах его было неподдельное любопытство — ему действительно хотелось об этом знать.
— Нет — Влад, глядя на Кольку, отрицательно качнул головой. — А у тебя?
— Тоже нет, — отозвался Колька. И действительно… когда Влад его трахал, насаживая на свой фак, было так больно, что казалось: ещё немного, и у него, у Кольки, глаза выскочат из орбит … даже пот пробил — так было больно! А сейчас они сидели, как ни в чём ни бывало, и никакой боли не было в помине… словно вообще ничего не было! — Даже странно как-то… — Колька хмыкнул.
— Что тебе странно? — снова не понял Влад.
— Ну, вообще… смотри: мы сделали это, а словно ничего не было… ну, то есть, совсем ничего — сидим, будто мы и не трахались…
— Дурак ты, Колёк… — улыбнулся Влад. — Разве, глядя на пацана, можно узнать, трахался он в жопу или нет? Все — как все… и кто трахается, а кто нет — узнать невозможно. Разве что кто-то случайно застукает пацанов и потом об этом всем растрезвонит или сами пацаны об этом расскажут… а так — ни за что не узнаешь!