— Но я так возбудился от всего этого!
— Понимаю. Поэтому и предлагаю тебе, любимый, оставить меня тот час же и отправиться к себе. А если там тебя всё ещё ждёт твоя тётушка, то попытайся проверить, будет ли она также любезна с тобою, как твоя мамочка… Всё-всё! Прекрати и уходи!
Я подчиняюсь её желанию и, выпросив у неё прощальный поцелуй, спускаюсь в библиотеку. Татьяна Николаевна всё еще там. Увидев меня входящим, она вскакивает, делает какие-то движения руками, словно откуда-то их стремительно вытаскивает, и не без раздражения протягивает мне книжку, вопрошая:
— Ты тоже приобщался здесь к этой пакости?
— О чём идёт речь? – удивлённо спрашиваю я.
— Вот взгляни, что я обнаружила у своих дочек!
Я беру и читаю вслух:
— «Le portier des chartreux»… Нуичто?.. «Привратник у картезианцев» — так вроде переводится… И что дальше?
— Ты хочешь сказать, что к моим девчонкам эта непотребщина попала не от тебя?
— Непотребщина?.. Погодите, погодите… Дайте вспомнить… Именно этот роман, по воспоминаниям Казановы, одна из его возлюбленных, монашка, дала ему почитать, чтобы он чувствовал себя раскованней на тайном свидании. Да, да – именно «Leportierdeschartreux», то есть «Монастырский привратник»… Можно мне почитать?
— Значит, говоришь, не ты? Откуда же тогда она взялась?
— У Веры? Да наверняка вон из того угла… Там наверху, если приставить лестницу, такие книжки можно обнаружить!… До своей ссылки в Расторгуево мне пришлось подержать в руках две-три… Вот это чтение, я вам скажу!.. Но эта мне в руки не попадалась… Дадите почитать?..
— Тиши ты! Петю разбудишь… Давай выйдем…
В коридоре тётя Таня берёт меня за руку и ведёт к лестнице. Там останавливается. Прислоняет меня к перилам и говорит:
— Представляешь, я – взрослая женщина, замужняя, много чего повидавшая, — и то пришла в такое возбуждение, прочтя всего несколько страниц, что не знала, что с собой делать…
— Так мне не показалось, что, когда я вошёл, то вынудил вас прекратить заниматься чем-то похожим на рукоблудие…
— Да я не о себе… Ладно я… У меня в конце концов есть муж, который…
— Который играет сейчас в карты и которому поэтому не до вас… Поэтому и решили прибегнуть к помощи ладони… Но обидно, что обо мне и не вспомнили даже…
— Почему не вспомнила?.. Ещё как!.. И собиралась идти искать… Однако, речь сейчас не обо мне… У меня сердце разрывается при мысли о том, что это чудовищное чтиво находилось в руках малолетнего дитяти…
— Да ладно вам, Татьяна Николаевна, какая уж Вера малолетнее дитятя?.. Вон какая невеста!.. Скоро замуж выйдет. И всё образуется… Уж не считаете ли вы её абсолютно невинной и не в чём не сведущей?.. Вон её подружка Ксеня не далее как час назад, усаживаясь ко мне на колени, предлагала не ждать нашей свадьбы и сделать то, чего вы все, взрослые тётки, так боитесь. Тем более что она давно этого хочет. И в разгар наших ласк, признаётся: «Как видишь, панталон нет не только на моей маме, но и на мне». Вы думаете, что если бы в подобной ситуации со мной оказалась Вера, она вела бы себя иначе?
— Ты не врёшь?
— А чего мне врать. Мне гораздо труднее удерживать их от того, чтобы они не вешались мне беспрестанно на шею. Помогает такого рода уловка: Я говорю им откровенно, что мне пока интересней с вашими спелыми мамашами, чем с вами, зелёными и незрелыми.
А в доказательство своих слов обнимаю и целую её.
— Ну что может сравниться с такой роскошной грудью, как у вас? А что у Веры или Ксени? Так, припухлости какие-то… Ухватиться не за что…
— Ну и что? Я бы с удовольствием скинула с себя лишних 20 лет и всё, что с ними накопила.
— Ну и тогда, я бы сейчас обнимал и целовал не вас, а другую даму…
— Госпожу Самарину, например?.. Ну да, она же привечает тебя, заранее уже избавившись от панталон? Я правильно тебя поняла? А я вот оказалась непредусмотрительной…
— Да, тётенька, без них было бы лучше. Но разве мы не научились мириться с этим препятствием? Где тут у них прорезь?.. Вот она!.. Ого!.. Да там всё уже…
— Вот именно, всё уже! Хватит тут стоять! Давай скорее поднимемся ко мне… Поторапливайся, если не хочешь, чтобы на моей постели рядом со мною оказался мой законный супруг…
И мы бежим. У двери её комнаты, — а она в самом конце коридора, напротив маминой, — Татьяна Николаевна, уже открыв её, вдруг останавливается, прикладывает палец к губам, протягивает мне «Монастырского привратника» и шепчет:
— Погоди-ка минутку. Дай мне заглянуть на террасу и убедиться, что там всё по-прежнему.
Через минуту-другую она появляется в проёме двери, манит меня к себе и затем тихо сообщает:
— Дьявол предполагает, а Бог располагает… Ничего у нас не выйдет… Видишь: они закругляются: пульку закончили и подсчёт ведут.
— Утомились, поди, и спать хотят.
— Не без этого. Но больше всего подгоняет их, как я поняла, госпожа Жукова… Чего ей приспичило, не знаю… Шла бы спать сама… нет, надо мужа увести! … Ничего не поделаешь… А я-то думала, что у нас будет время, чтобы не только… отвести душу, но и поболтать. Ведь я так и не успела сказать, что «Привратника» этого я обнаружила не у Веры, а у Нади… Каково? И что делать?
— У Нади? Не могу поверить!
— В том-то и дело, у неё…
— Может, она по незнанию у Веры взяла?.. И когда? Много ли успела прочитать?
— Вот-вот! Этими же вопросами и я задаюсь. И что делать? Как реагировать?.. С Алёшей, может, поговорить об этом?..
— Поговорите.
— Да как же! Что он в этом понимает?… К тому же поздно уже сегодня… Придёт, ляжет и заснёт тут же беспробудно…
— Беспробудно, говорите?
— Да, а что?
— А вам-то самим, небось, не до сна…
— Это уж точно…
— Жаль, что из-за господ Жуковых я лишён возможности принять вас у себя…
— Ты думаешь, я могла бы прийти к тебе?
— А что? Вам не спится, Алексей Иванович хоть и рядом, но с ним не пообщаешься… Почему бы и не встать и не выйти?
— Знала бы, не давала бы согласия подселять к тебе моего Петю.
— Да пусть спит себе…