Она стала медленно онанировать член пса. Затем подвела к губам острую красную палку, и тут же взяла в свой рот. Девочка почувствовала вкус собачьей смазки и это её возбудило до предела.
— Хорош сосать, а то сейчас он кончит. Вставай раком.
Бабка поставила Буяна на задние лапы, и положила передние лапы на плечи Беллы. Девочка инстинктивно повернула, приподняла попку навстречу собачьему члену. Пёс изогнулся и с нескольких попыток попал головкой прямо в её пизду. Глаза её закатились, из широко открытого рта раздавались стоны. Пёс дрожал от возбуждения, блаженно поскуливая.
— Ну же, давай, давай, Буянчик… собачка моя дорогая… пёсик мой любимый…
— Ну что, Егорша, хороша девка-то?
— Сойдёт.
— Ебал сегодня кого?
— Нет.
— ?!
— Кроме твоей Беллки — никого. Да никого, говорю ж тебе!
— Хошь, Ляську выебать?
— Несушку твою? Яйценосная же! Блядь, какой гребень! Куропатчатая! Павловская порода! А ты говоришь — ебать…
— Да старая она уже. Раньше ведь как? К завтраку приносила яйца три, не меньше. Да яички-то какие! Цвета молока топлёного, не налюбуешься, по кулаку. А сейчас? Одно яйцо. Да и то — меньше голубиного, серое да грязное.
— Ладно, неси.
Через минуту-другую появилась бабка, держа в руках кудахтающее создание. Белла к тому времени была близка к кульминации с Буяном. Она быстро развернулась, кошачьим движением метнулась к члену пса, который неимоверно раздулся у основания. Белла жадно впустила в свой рот красный скользкий член, и спустя несколько секунд туда хлынула тугая струя, за ней ещё и ещё. Она судорожно глотала это ароматное желе, но его было очень много, и Белла выпустила член изо рта, чтобы не захлебнуться. Остатки собачьего семени стали брызгать на её лицо и белыми струйками стекать вниз по щекам и подбородку на шею и грудь.
— Слышь, пионерка, подь сюды. Да живей давай, живей… Держи курицу ко мне задом!
— А как, дядя Егор?
— Вот здесь… вишь?.. откуда яйки лезут!
Курица стала дико суетиться, и стараться вырваться из рук.
— Блядь, ни хуя не можешь! Надюха, возьми у неё курицу!
Бабка также тщетно пыталась справиться с Ляськой — курица металась в паническом ужасе. Тогда она схватила птицу левой рукой и прижала её шею к полу. В правой руке был топор. Бабка размахнулась, птица задёргалась ещё сильнее, чем раньше. Но было уже поздно. Топор со свистом обрушился на хрупкую куриную шею, отделив от туловища голову. Тело курицы задёргалось в конвульсиях.
— Во-во! Давай, еби её, пока она ещё дёргается! Да времени-то не теряй, еби!
Она быстро подобрала с пола корчащуюся тушку, и Егор вогнал свой хуй в ослабленную смертельными конвульсиями клоаку.
— Пионерка! Тебе нравится, как я ебу птичку?
— А она уже… мёртвая, да?.. А приятно это… мёртвую?