— Хватит, Егорша! Дай отдохнуть ребёночку!
— Отдохнуть?! Ей?!
Егор размахнулся и так сильно ударил в челюсть бабку, что та отлетела в угол избы, и осталась там лежать неподвижно. Он вновь повернулся лицом к Белле. Та, дрожа уже от страха, расставила ноги.
— Я не устала, дядя Егор, не устала! Я хочу ебаться с вами!
— То-то… Дай выпить…
— Вы добрый, вы хороший…
— Хороший, хороший… Сирым и вдовым заступник, податель щедрый. Слышь? Податель щед-рый! Кого ебу — того не забываю.
— Одно слово — простите меня, дядя Егор.
— Твоё дело — девичье, туда-сюда, подай, принеси, пизду для хуя подставь. А уж я тебе и платьишко новое, и шоколадку какую. Поняла?
— Поняла, дядя Егор, поняла.
— Вот. Будешь как следует ебаться — в кружева разодену, будешь в цветах вся…
Глаза опустила, покраснела чуть. Раскаленными угольями блеснули черные глаза его, и лёгкие судороги заструились на его испитом лице. Порывисто притянул к себе, руку под её ноги запустил. Сразу же ощутил трепетный венчик внутренних половых губок, маленькую упругую дырочку влагалища между ними, и почувствовал, что её приоткрывшаяся пизда стала липко-влажной. Судорожно вздохнула, слегка двигая низом живота, подрагивая бёдрами и упругим животиком под его ладонью. Ах, детство! Молодой квас и то играет, что уж говорить про девчушек. Уж коли познали сладость ебли, — удержу знать не будут. Подрастут чуток, сиськи округлятся, — но никогда больше такого оргазма, как в детстве, испытать не смогут. Так что, веселись, пока ещё ребёнок. Станут взрослыми, по крайности будет чем детские годы свои помянуть. Пизды у них сейчас сладкие, что карамель, текут безостановочно, — еби их, наслаждайся. Не жуй, не пей, только с диву брови подымай, да еби их, мокрощёлок. Вот Зинка — она ж тоже во вкус вошла:
— Когда придёшь к нам, дядя Егор? Ну когда?
А сама ручонку-то сразу под колготки свои, пизда ноет, сладко так ноет… Надо будет её с Беллкой познакомить.
— А я тебе подружку нашёл. Была у тебя подружка — такая, чтобы… того самого?..
— Неее-ет, дядя Егор…
Врёт. По глазам видит Егор, что врёт ему эта маленькая потаскушка. Наверняка была подруга, пиписьки друг у друга уж точно щупали. В этом возрасте у девок как никогда сильны лесбийские наклонности.
— Нехорошо врать дяде Егору, ай нехорошо. Ты что ж думаешь, сучья дочь, мы тут серые, необтёсанные, да? Наше дело лесное, живём с волками да с медведями. Ну да, у генералов обедать нам не доводилось, театров ваших сроду не видывал, но в таких делах знаю толк. Излагай! Всё по ряду сказывай.
— Простите, дядя Егор. С подружкой моей, Валькой, как-то раз…
— Ну, продолжай…
Рука Егора уже свой хуй теребит. Лучше его не злить. Всю правду, как на духу…
— Ну вот. Решили мы после уроков пиписьки друг у друга посмотреть… У Вальки родителей дома не было, вот мы и…
— Что?
— Ну… разделись там… а потом… ну в общем… поцеловались…
— И всё?!