Бабка продолжала гладить и целовать её, и когда руки, скользя по всем изгибам формирующегося тела, вдруг задевали крохотные соски девочки, та вздрагивала и произносила короткое:
— Ой!
Наконец, рука ещё раз прошлась по её животу, и, помедлив мгновение у трусиков, скользнула под резинку. Теперь пальцы бабки гладили узкую, влажную щель. Под её пальцами раскрылись нежные шелковистые губки. Белла дёрнулась, прервав поцелуи бабкиных сосков, и издала протяжный сладострастный стон. Быстро спустив с Беллы трусики, бабка широко развела её ноги в стороны и стала нежно тереть пальцами от лобка до ануса, то, усиливая нажим, то, совсем ослабляя его. Девочка тихо постанывала. Потом коротко всхлипнула, и упала в обморок. «Всё, чёртову траву съела, теперь будет всё время кончать. Сильна чёртова трава, ох сильна! Аж до обморока довела дурёху! Ничего, оклемается. Возраст у неё уж больно хороший. Они в этом возрасте, если поймают этот настрой, если пиздой его по-настоящему прочувствуют, то держись! — кончать будут как из пулемёта!»
— Э-э, голубушка ты моя, да ты что? Чуть до смерти меня испугала!
— Как сладко, баба Надя, как сладко!
Бабка взяла её голову в свои ладони, и стала нежно и медленно целовать лицо, глаза, лоб, щеки, едва коснулась губ, потом ещё раз, ещё раз, уже немного дольше… Она посадила Беллу на руки, как совсем маленького ребенка, обнялаодной рукой, и, шепча нежные слова, и начала нежно вставлять пальцы в её влажную от бурных ласк, размякшую, маленькую пизду. Её губы облизывали крохотные соски, до тех пор, пока они не стали по-взрослому раздроченными. Вот ноженьки мелко затрепетали, и Белла сразу же стала кончать. Шумно, со стонами, дрожа как от озноба, размазывая слюну по бабкиному телу, заломив руки… А бабка продолжает слегка поёбывать её в попку своим пальцем, тискает грудки, зацеловывает их до сумасшествия. Потом, встав перед ней на колени, она обнюхала ее, вдохнув также запах, исходивший из пизды и из заднего отверстия, постоянно возвращаясь к подмышкам; и вновь целовать, целовать, целовать… Белла стонет, закатывает от удовольствия глаза и выгибает спину, подставляя грудь её страстным заботам. «Стоп, стоп. Так и загнать девку можно. Антракт. Выпей, девонька, закуси. А то обкончаешься через час-полтора, и отключишься. Стоп. Ну что, жемчужинка, плывёшь? Пиздёнка-то горит, в головке мысли срамные».
— Умираю, умираю… блядь… умираю…
— Тихо. Тихо. Всё в порядке, девочка моя…
— Это… это… это и есть ебля? А? Баба Надя?
— Нет, малышка, это ещё не ебля… Будет хуй — будет ебля. Отдышись, отдохни, будет тебе хуй…
— Не хочу, не хочу отдыхать… Я ебаться! Я ебаться, ебаться, ебаться хочу!!!
— Да тихо ты. Будешь ебаться, будешь. Выпей-ка лучше. Потом жопу мою полижи. И будет тебе ебля.
Не успела сказать. Сразу присосалась к жопе. Пыхтит, стонет. Бабка стоит согнувшись, глаза закрыв от удовольствия. Морщинки собрались у глаз и рта лучами, разбегаются по всему лицу. Белла совсем потеряла голову, погрузившись лицом в сочную жопу бабки. Совершенно не соображая, что делает, она начала бешено работать языком. Бабка теряла контроль над собой. Держа волосы Беллы в руке, она начала водить её лицом по всей промежности, то, подводя работающий язык к клитору, то, погружая его в пизду, то, направляя его к анусу. Вскоре она почувствовала приближение оргазма. Это было что-то невероятное — таких сильных чувств она не испытывала уже очень давно. Бабка взялась обеими руками за волосы Беллы, как можно более плотно прижала её лицо к своей пизде, чувствуя как девочка задыхается.
— Соси, блядь, соси!
Всё, потекла. И наотмашь ударила Беллу по щеке. Но, похоже, девчонку возбудило это ещё больше. Течёт бабка, течёт. Ноги подкосились. Одна с распалившейся школьницей не справится. Вошла во вкус. Пора Егора звать. Побежала за соседом. Егор ебал всё, что движется. И бабку, и ослицу, и козу, и вечно пьяного колхозного счетовода Барышева. Егор зашёл в избу и обомлел. Какая красотка! Таких он ещё не видывал. Девчушка сидела на стуле, широко раздвинув ноги, и шептала как в бреду:
— Хочу ебаться… хочу ебаться…
Ну ладно. Живо поставил на четвереньки перед собой и, раздвинув маленькие ягодицы, похлопал по этим чудесным половинкам, погладил их, чувствуя, как они мелко дрожат под рукой, и одним очень сильным и резким движением ввёл огромный хуй в попку Беллы. Надавив ещё сильнее, он почувствовал, как под этим мощным давлением начинает раскрываться неимоверно тугое колечко крошечного ануса, пропуская внутрь его залупу.
— Да не в жопу, мудак, не в жопу!!!
Но бабка была буквально сбита с ног мощным ударом в челюсть. Белла дико вскрикнула от неожиданности и боли и попыталась вырваться, но Егор держал её за бедра крепко, раз за разом все глубже засовывая хуй в крохотную попку девочки. Белла громко заорала от боли, слёзы брызнули из глаз…
— Мама, мамочка!!! Мне больно… больно… больно!!!
Но Егор уже не слышал, он мощно, страстно ебал Беллу, грубо насилуя и раздирая жопу своим хуем. Его тяжелые яйца молотили по самым сладким, сокровенным местам девочки.
— Аа-аа!!! Ааааа-ааа!!!
— Не верещи!
— Мамочка! Больно!!!
Белла кричала в голос, слезы градом лились из её глаз.