— Что он орет? — прищурившись, спросил Андрей.
— Никто этого не знает, не обращай внимания.
— Взаймы наверно просит…
— Насчет этого наука умалчивает, а будит он нас регулярно, лучше любого будильника. Так, мне на работу пора, сейчас что-нибудь приготовлю, вернусь часов в пять, так что хозяйничай, сходи к Виле, может работу даст.
— Ты так говоришь, будто я уже сказал, что остаюсь.
— А что нет?
-Ну… — замешкался Андрей, — ладно, жалко, что ли, — и крепко поцеловал довольную девчонку. Танюха ушла, и Андрей остался один. Посидев немного, покурив, он, ухмыльнувшись, поймал себя на мысли, что не влюбился ли сам в эту деревенскую Золушку. Уж слишком сладкая была их близость для рядового траханья, слишком запала в душу ее незамысловатая улыбка и покорно расходящиеся в стороны девичьи коленки. А с другой стороны, мало ли таких еще будет в жизни… может быть и мало… Где она работает? Надо было спросить.
Но делать было нечего, и Андрей решил отправиться к великому председателю для получения какой-либо работы. Издали дом Вилена Ульяновича напоминал здание супермаркета в кремле. Он пугал и в тоже время завораживал своей роскошью, размахом. На площади перед зданием стояло несколько иномарок, и люди в строгих костюмах недоверчиво смотрели на Андрея. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, он очутился в огромном колонном зале со свечами в канделябрах, роскошными коврами, расписным потолком. На стене вызывающе висела картина «Секретарша в белом», но приглядевшись, Андрей понял, что это действительно секретарша с глазами, как земная орбита и ногами, как две Эйфелевые башни, грациозно выглядывающие из-под юбки, напоминающей по размеру воланчик.
— Вам кого? — задала риторический вопрос она.
«Это киборг» — испуганно подумал Андрей, но все же ответил, — Вилена Ульяновича Знаменева!
— Сейчас, одну минуточку.
Минуточка длилась чуть больше часа, но была вознаграждена внезапным появлением председателя колхоза «Путь к Ленину».
— Здравствуйте, молодой человек. Коренасто выглядите, в корне займемся вашим делом.
— Да мне бы только работу найти. Я у вас в деревне новенький фактически, хотя жил когда-то. Умею шоферить, ремонтировать, рисовать, может, еще что-нибудь могу.
— Корень величавый, все бегут от работы, а он получает. Что ж, в корне меня это устраивает. Вы здесь осядете на корню?
— Да… — еще больше испугавшись, поспешил согласиться Андрюха.
— Коренной ремонт требуется технике, она сгнила до корней, возьметесь? Проявите себя, возьму к себе!
От этих слов Андрею стало плохо и едва слышное «Да» завершило переживательную беседу.
Домой Андрюха шел в сильно загруженном состоянии. Каждый новый час, минута приносили ему новые сюрпризы, особенности деревенской жизни. Тихие узкие тропинки разбавлялись спокойно разгуливающими коровами, курами. Те удивленно смотрели на чужака и с недоверием отворачивались в сторону. Подходя к своему дому, он увидел на крыльце Танюху, сидящую с двумя парнями. Те внимательно слушали ее, видимо, переживательный рассказ и, улыбаясь, положительно кивали. Андрей нахмурился и, к своему удивлению, ощутил небольшую ревность.
«Кто это такие?» — подумал он. «Какого хрена они тут ошиваются?»
Но его планы по наездам на двух неизвестных субъектов были начисто растоптаны Таниной улыбкой и непринужденным вопросом.
— Ну как, работу получил?
— Вроде да, завтра пойду.
Ребята встали и, попрощавшись, неторопливо ушли. Андрея мучила мысль о том, кто же они такие, друзья, знакомые или просто проходили мимо. Да с какой стати вообще это негодование имеет право теребить сознание? Прямо спросить о ребятах он не решался, вернее, стеснялся показать вид, что ревнует, и пока изменница готовила парню обед, Андрей молча сидел в дальнем краю комнаты, если так можно назвать единственное помещение в доме, не считая крыльца, конечно! Наконец ароматные запахи просочились в Андреев нос, и он смекнул, что пора к столу. Досыта наевшись, он успокоился. Сработала древняя пословица, о том, что лучшее средство успокоить рассерженного мужа — это его накормить. Лежа на кровати с сигаретой в зубах и гитарой в руках, он бренчал что-то невнятное. Таня сидела у окна, и что-то вязала.
— Танюш, что ты вяжешь?