Они пошли пешком, и Андрей по дороге продолжил свой лестный рассказ.
— Вообще, люди, скрывающие произведения искусства от народа, например, в частных коллекциях, обычно порицаются общественным мнением. Они гордятся великой картиной у себя в спальне, а фарфоровым кубком на кухне. Галя, твое прелестное личико и стройные ножки должны приковывать не только мое внимание и, возможно, Ульяныча. Ты просто обязана быть на сцене. Твоя грудь должна сверкать под светом сотен фотовспышек, а твои стройные ноги в роскошных колготках должны переливаться всеми цветами радуги под светом прожекторов.
Он взял за руку Галю, и они остановились. На секунду задумавшись, Андрей обнял красотку за талию и, с еще большим пафосом, глядя вдаль продекламировал:
— Ты должна позировать для фоторепортеров и быть на обложках всех журналов. Сниматься ты будешь полуобнаженной, чтобы, с одной стороны, не было вульгарности, а с другой, была полностью видна твоя фигура во весь рост, во всей красе. Ты как насчет этого?
Обезумевшая от такого загруза, Галя, приблизившись вплотную к собеседнику, шепнула на ухо:
— Насчет чего?
Андрюха расхохотался до потери пульса и, взяв за руку бедную Галю, скомандовал:
— Веди жрать!
Лицо Гали прояснилось, наконец-то знакомая фраза сорвалась с уст раздатчика комплиментов. Вдали раздался звук мотора Запорожца. Андрей сразу понял в чем дело. Григорий никогда не ездил на своем Запоре, и теперешняя езда насторожила Андрея. Последовала вереница извинений перед стоящей рядом взволнованной девчонкой. Было дано твердое обещание зайти сегодня вечером, и, попрощавшись, Андрюха направился к дому Григория. Дом был заколочен. К страшному удивлению, Андрюхе было жалко расставаться с милым мужичком, королем гаек, Григорием Тыбриным. «Куда он поедет? Как он сможет жить?» Андрей чувствовал виновником случившегося, он осознавал, что лишь по его вине деревня лишается такого яркого, выдающегося человека. Калитка не была заперта, и Андрей свободно вошел во двор. По земле были разбросаны различные гайки, большие и маленькие, как от детского конструктора. У дома стоял верстак, на котором Андрей увидел что-то наподобие цепочки. Он взял ее в руки и увидел, что она сделана из сотни маленьких гаечек, нанизанных на толстую нитку, что заштопывают мешки. «Почему он не взял ее с собой? Зачем оставил?» От этой мысли Андрею стало совсем грустно, он взял цепочку и одел на шею. Холодное железо щекотало грудь Андрюхи, но он этого почти не чувствовал. Ноги сами направили хозяина домой.
С неба, как обычно светило солнце, заставляя таять остатки снега, с окраины деревни, где находилась ферма, как обычно, доносился мат доярок и шоферов. Никто еще не заметил перемены, она будет завтра утром, когда половина деревни отоспится на славу и, под причитания начальников, станет дружно оправдываться, что их не разбудили.
В доме Света и Таня увлеченно играли в карты. Увидев смурного Андрея, они заволновались.
— Что случилось? — спросила Света.
Андрею было неприятно рассказывать что-либо, оправдываться, и он, ложась на диван, лишь сухо ответил:
— Григорий уехал.
Таня подошла к Андрюхе и села рядом с ним на диван. Она положила руку ему на плечо и вздохнула.
— И ты так переживаешь? — с удивительной нежностью сказала Танюха, — не печалься, прошу тебя. Лежи, я не буду тебя бранить, ты и так я вижу все понял. Да и как я могу бранить того, кого очень люблю, кто — моя жизнь, моя радость. Дрюша, улыбнись, я рядом. Иди ко мне, мой маленький Пьеро, — и ее рука, убежав с плеча за спину, вместе с другой рукой, заключили парня в крепкие объятья. Танюха весело чмокнула своего любимого в губы и, прищурившись, посмотрела на Светку. Та сидела за столом и смотрела на влюбленных с нескрываемой завистью.
— Хороший у меня брат, правда? — обратилась к Тане она.
Танюха же в ответ, закрыв глаза, положила голову на плечо Андрея.
— Верно, хороший…, — шепнула она.
Все замолчали.
— Да, самое главное! — вдруг спохватилась Танюха, резко повысив голос, — Дрюша, сегодня у нас на фабрике праздник, день рождения главной закройщицы, так что я пойду, вернусь поздно, ложись спать один, Свету не обижай.
— А где «можно пожалуйста»? — возмутился Андрюха.
— Зачем всякие глупости, когда ты меня, в любом случае отпустишь? Правда?
— Ладно, Танюш, иди конечно, но постарайся, чтобы мне не пришлось за тебя волноваться.
— Тут и стараться нечего, — засмеялась Танюха, одевая купленное недавно на рынке в городе голубое платьице, — Света, продукты для ужина вот здесь, будешь хозяйничать, а я помчалась, пора!