— Вы имеете в виду эти срамные стишки?.. И как вам только не стыдно было писать такое?
— Вы их читали?
— Да, представьте, сегодня ночью, не в силах сомкнуть глаза и, зная, что ваш дневник лежит не в сейфе у Толи, а дома, решила ознакомиться с ним, но в ящике письменного стола обнаружила это ваше «ещё кое-что». Так как почерк был тот же, то есть ваш, я имела неосторожность взглянуть на то, что там написано… И вы знаете, возмущению моему не было предела… Просто слов нет, чтобы… Ну, такая пакость!.. И как только в голову могла придти мысль о таких вещах? Не думала, что вы на это способны…
— На что, простите, способен?
— Сочинять такой позор… Порнография!…
— Позвольте вначале уточнить, а потом и попробовать вас в чём-то переубедить…
— Переубедить? Никогда вам этого не удастся!
— Пусть так, пока отложим этот спор. Я просто хочу признаться, что не я сочинял эту милую, на мой взгляд, безделушку. Один известный в узком кругу джазистов музыкант дал мне её до утра в обмен на роман Андрея Белого «Петербург». Вы слышали что-нибудь об этой книжке? Нет? Это роман, написанный крупнейшим художником и теоретиком символизма, другом Блока. Его тема – общество накануне неминуемой катастрофы, а главные герои – сенатор, возглавляющий некое учреждение, наподобие того, в котором работает ваш супруг, и неуловимый революционер, не до-гадывающийся, что он находится в руках охранников, достойных предшественников наших чекистов. А «Три девицы» были напечатаны почти одновременно с «Петербургом», во времена свободы, о которой нам, наверно, можно только мечтать. Они вышли в виде брошюрки в мягкой обложке, и на ней стояли выходные данные: «Варшава, издательство «Ренессанс»». Польша тогда, как известно, находилась в составе Российской империи… И хотя за распространение порнографии тогда, как и сейчас, преследовали, издательство благополучно выпускало подобную литературу целыми сериями: «Эротическая хрестоматия» или «Эротические рассказы Русского Приапа». Заметьте, эротические, а не порнографические!
— Какая разница?
— Существенная. Порнография описывает половой акт довольно примитивно, а порой и грубо. Знакомство с нею может вызвать желание только у людей примитивных, грубых. Эротика в этом отношении гораздо выше. Она не так откровенна, не чужда порою некоего флёра и воздействует на спинной мозг человека гораздо более опосредствованно и тонко. В этом её сила, а для тех, кто сталкивается с нею впервые, — и опасность быть совращённым, опасность впасть в сладостный грех… Уверен, что когда вы читали эти незатейливые стишки, то рассудком своим, вполне возможно, и возмущались, но чувства ваши, ощущения были совершенно другими. Готов спорить, что, если бы тогда рядом с вами находился мужчина, он смог бы легко воспользоваться той слабостью, которая, думаю, вами на какое-то время овладела. Не так ли?
— Откуда вы это взяли?
— Любопытство причиною тому. В толковом словаре Даля слово «любопытство» определяется как любовь допытываться, дознаваться всего без надобности и пользы.
— Ну, если так, то ваша эротика наверняка есть любопытство ненужное и бесполезное. А порою и вредное. Не даром говорят: любопытной Варваре нос оторвали.
— Вредным может быть только любопытство к государственным тайным. А что вредного в интересе к взаимоотношениям между мужчиной и женщиной?
— Да нездоровый это интерес!.. И бесполезный!..
— Вы так уверенно об этом говорите… А я готов, повторяю, поспорить с вами по этому поводу?
— Не вижу предмета для спора…
— Почему же? Предмет-то как раз имеется… Неужели вы боитесь проиграть и потому отказываетесь?
— Проиграть? Боюсь? Вы меня удивляете… Давайте прекратим этот разговор… Он мне не нравится…
— Слушаю и повинуюсь, дорогая наставница… О чём будем говорить?.. Или прервёмся и займёмся вещами более приземлёнными, но оттого не менее приятными?
— Что вы имеете в виду?
— То, что находится перед нашими глазами на столе, вино и фрукты, прежде всего… А вы о чём подумали, чего испугались, услышав это предложение?
— Я? Испугалась? Скажите тоже. Но предложение хорошее. Согласна. Хотя по-прежнему, не скрою, опасаюсь, как бы мне совсем не потерять голову… Вы всё-таки человек опасный…
— Так давайте выпьем за вас, которая имеет смелость подвергать себя опасности, общаясь с таким человеком, как я.
Опорожнив бокал, Татьяна Фёдоровна откидывается на спинку стула и смеётся.