— Хорошо… Я быстро… А пока суть да дело, скажи мне, есть ли надежда на новую встречу?
— Не знаю, что и сказать… Завтра приезжают дети… Потом вернётся муж… Куда от них деваться? Да и рисковать что-то не очень хочется… Но, как говорится, надежда юношу питает!..
— А если у меня появится такая возможность пригласить тебя куда-нибудь?
— Куда?
— К себе домой, например, если мама будет отсутствовать.
— Сколько времени она будет отсутствовать? И сколько времени мне надо будет потратить на дорогу к тебе и обратно?
— А вот тут совсем неподалёку, в Свиблове, у меня приятель хороший живёт. С ним всегда можно договориться, чтобы отдал на вечер ключи от своей квартиры. Это десять – пятнадцать минут хода отсюда.
— А чем я объясню своё отсутствие дома? Нет, всё это не серьёзно… Ну, что, оделся? Тогда пошли… Вот твоё злосчастные пальто и шапка… именно их присутствие здесь, на вешалке, и выдало нас с тобой… Кстати, раз Клавка всё знает и не только не собирается меня выдавать, но и вроде бы защищает от подозрений своего Ивана, то почему бы мне не прибегнуть к её помощи?..
— Помощи? В чём?
— В организации нашей следующей встречи!.. Мы задумаем совместный культурный выход в город на весь день, в последний момент я под каким-нибудь предлогом отказываюсь ехать с ними и остаюсь дома! Свободная!.. Но, поживём, увидим! Мало ли что в жизни может приключится?
Последние слова Осадчая произносит, уже открывая двери квартиры. Пропуская гостя вперёд и уже молча указывая ему пальцем на лестницу, ведущую наверх, она задерживается в проёме, чтобы ответить на его прощальный поцелуй… И тут видит, что прямо за его спиной стоит Родина…
— Ба, я тут стою с полным противнем, не в силах оторвать одну из рук, чтобы позвонить, а они всё никак не намилуются! – с какой-то весёлой издёвкой заявляет она.
— С каким противнем?.. – недоумённо взирает на неё Осадчая. — И почему ко мне?.. Ведь я уже уду к вам…
— Ну и иди. Тебя там ждут уже давно. А я к тебе, чтобы поставить пироги в твою духовку. Моя почему-то не зажигается… А вы, молодой человек, коль здесь оказались, пожалуйста, не уходите. Ваша помощь мне понадобится… Ба, да это Леонид Михайлович!.. Вот здорово!.. Заодно и поболтаем… расскажите, как вы без нас…
И, вручив ему противень, проскальзывает в так и не успевшую закрыться дверь. Всё ещё не пришедшая в себя Осадчая устремляется за ней и уже в коридоре схватывает её за рукав халата.
— Ты что, Клавка? С ума что ли сошла? В чём дело?
— Скажи своему гостю, чтобы он не светился на лестничной площадке с противнем, а заходил сюда… Сама же отпусти мой халат, не обнажай, пожалуйста, меня перед ним и лучше закрой за нами дверь… Так-то лучше… Проходите, Леонид Михайлович, сюда, на кухню, ставьте противень, идите снимайте пальто и шапку и возвращайтесь сюда, чтобы помогать мне… А ты, подружка, поторопись вниз, и пока там мой Ваня чинит плиту, займись приготовлением новой партии пирогов с какой-нибудь другой начинкой. А лучше всего сделай фигурки из теста. У тебя это так хорошо получается…Давай, давай, не мешкай! А мы тут без тебя управимся… Не правда ли, Леонид Михайлович?..
Ошарашенная таким натиском, Осадчая не знает, что и сказать. И не протестуя, абсолютно безропотно даёт своей соседке и подруге взять себя под локоток и вывести из кухни в коридор, а потом и на лестничную площадку. Там Родина, прежде чем закрыть за ней дверь, неожиданно обнимает и целует её:
— Ни о чём не беспокойся… Всё будет хорошо…
И слегка шлёпнув ладонью по заду, добавляет игриво:
— Но и ты с моим не балуй!..
Всё ещё не придя в себя, Саша спускается этажом ниже, дверь в квартиру Родиных оказалась приоткрытой, и мысли её сразу же приобретают другое направление: не о том, что может произойти между Леонидом и Клавой в её отсутствие, а о том, не подслушал ли случаем Иван хоть часть того разговора, что произошёл пять минут назад у открытой двери её собственной квартиры, когда она и Леонид встретились нос к носу с его женой…
— Вот, видишь, что-то не заладилось, — не поднимая головы от газовой плиты, говорит ей Родин. – Пытаюсь починить горелку… Ума не приложу, что с ней…
— Ладно, оставь пока горелку… Где тесто?
— Вот, в кастрюле.