— Да, он устал, взмок и весь в соплях, нуждается в отдыхе… Но ты особенно-то не позволяй ему скукоживаться…
— Может дать тебе салфетку или платок, чтобы вытереть его?
— Не обязательно… Лучше погладь его и мошонку, потряси их пальчиками… Вот так, молодчина!
— Молодцом был ты! Дай я тебя поцелую!
— Подлинным героем был мой змеёныш… Почему бы тебе его не поцеловать?..
— Нет, дорогой, подлинным героем был ты сам!.. Ишь как сумел ко мне приспособиться!.. Ты прав: дело, оказывается не в размерах, а в том, как … Разве это не твои слова? И разве не ты только что на деле доказывал их правдивость? Так что, не прибедняйся, пожалуйста!..
— Да я и не прибедняюсь… Но и забывать об инструменте не гоже… Чтобы мы делали без него?.. Потому-то его и следует холить и лелеять…
— А я что делаю?..
— Молодчина!.. А вот взглянуть на него, ещё раз предлагаю, не желаешь?
— Это что, поможет?
— Кто знает?…
— Так всё равно темно, не видно ни зги…
— А ты зажги свет.
— Можно… Но для этого нужно выйти из постели…
— И что же? Ты боишься?
— Да.
— Чего?
— Что ты увидишь меня, в чём мать родила. Я всё ещё стесняюсь тебя…
— Неужели?
— Представь себе, да!
Она и на самом деле стесняется предстать перед его взором во всей своей наготе, опасаясь, какое впечатление произведут на него её довольно обширная талия, низкий и малость отвислый таз, жировые складки на животе и бёдрах…
— Ну хорошо. Давай это сделаю я… Где выключатель?
— Лежи, лежи! Я сама…
Саша откидывает одеяло, спускает ноги на пол, идёт к двери, дёргает за шнур выключателя и кидается обратно к постели, где её, выпроставшись из-под одеяла и протянув к ней руки, ожидает Леонид:
— Какая прелесть!.. Да не души ты меня так сразу в своих объятиях! Дай вволю налюбоваться тобой, совсем голенькой!