— Понятно, словно у атомного реактора… Вот пояс с подвесками, а к тем крепятся чулки…
— Да, броня крепка…
— Но и пальцы наши быстры. Вот уже один чулок отстёгнут, вот другой… Позволь стащить их аккуратно вниз…
— Ну, если только, аккуратно, чтобы не порвать…
— Вроде бы, не порвал…
— Да, в искусстве раздевания ты делаешь несомненные успехи… Надо же, снял, не причинил боли и, кажется, не порвал… Не то, что с лифчиком и юбкой!..
— К лифчику мы, полагаю, ещё вернёмся… А пока можно взяться и за трусики… Помоги мне, приподними одно бедро,.. затем другое… Вот так… Пусть там на полу поваляются, а мы займёмся более приятными вещами… Не правда ли?
Осадчая только ещё сильнее прижимается к нему и впивается ему в губы… Внизу у неё всё заполыхало от прикосновений и трения его пальцев. Таз непроизвольно задвигался. И чем дальше, тем энергичнее. А ладонь, в третий раз настойчиво пойманная им и приведённая к его причинному место, так там и осталась. Причём пальцы её не долго остаются безучастными к такому соседству, немного погодя они довольно робко пробуют теребить через ткань трусов его напряжённую плоть, а потом осмеливаются знакомиться с нею и более детально…
Мысль, что не пора ли уже выкинуть белый флаг, приходит тут ей в голову. Но, оказывается, для того чтобы сдаться, тоже нужна смелость, а она уже вся израсходована на согласие избавиться от юбки. К тому же, о какой капитуляции может идти речь, если никаких ультиматумов до сих пор так и не последовало? И далось же ему это – «не форсировать событий»!.. Пора бы уж!.. Чего ждёшь ещё, дружочек?
Когда его то ли указательный, то ли безымянный палец задвигался уже в самой глубине её женского естества, Саша делает резкое движение назад, тянула Леонида за кисть руки и, освободившись от чрезмерно назойливого перста, неожиданно для самой себя предлагает:
— Хочешь, сниму бюстгальтер?
— Ещё бы! Но прежде неплохо бы избавиться от комбинации. Давай помогу… Так…
— Снимай и ты свою майку.
— Снимаю… Теперь показывай, в чём секрет.
— Смотри, глупыш, застёжка-то спереди! –смеётся она. – Вот, видишь?
— Погоди, погоди! – хватает он её за кисти рук, уже приготовившихся расстегнуть злосчастную застёжку. – Я сам!
Щёлк! И Леонид, взяв ладонями ставших вдруг свободными полушария, погружает в них своё лицо и покрывает их поцелуями.
Капитуляция.
Сладостная истома охватывает Сашу от затылка до кончиков пальцев на всех конечностях. Лицо пылает и становится влажным. Равно как и плоть, куда снова устремляются его пальцы. Пройдясь по срамным губам, они легко проскальзывают в прикрываемое ими отверстие, прогулявшись там вволю, возвращаются назад и, нащупав горошину клитора, принимаются усиленно тереть его. Заохав и заахав, она уже сама находит его член и, просунув ладонь под трусы, судорожно сжимает его в кулаке.
— Что ты чувствуешь? – шепчет он ей на ухо.
— И ты спрашиваешь?
— Да.
— Что, что? Концы вот-вот отдам!.. Всё, с меня хватит!
Сашарешительно отдёргивает его руку и поднимается со стула.
— Пойдём, милый, в спальню.