что захочешь. Мне нужно, чтобы ты мне доверяла, дорогая. И я сделаю все, что потребуется.
— Хорошо, — сказала она, взяла пульт и опять включила телевизор. Меня уволили.
В пятницу утром мало что изменилось — она была тихой и необщительной, несмотря на все мои попытки поговорить с ней. Я ушел на работу, чувствуя себя глубоко обеспокоенным и думая, что приготовлю нам сегодня хороший ужин и посмотрю, не сможем ли мы просто провести вместе расслабляющий вечер.
Но в пятницу вечером Томми так и не вернулас домой.
На самом деле это не совсем так. В течение дня она явно была дома. В шкафу, в спальне не хватало части ее одежды, ящики комода были широко открыты, а в шкафу не было двух чемоданов.
Внизу на кухонном столе лежали ее обручальное кольцо, а также венчальное кольцо, ранее принадлежавшее моей прабабушке. И записка, в которой говорилось:
«Я доверяла тебе. Я любила тебя. И я до сих пор не могу поверить, что ты это делаешь».
В шоке и отчаянии я сделал то, что сделал бы любой. Я позвонил на ее мобильный, но он был отключен. Я оставил сообщение:
«Томми, я не знаю, что ты думаешь, что я такого сделал, но я не изменял тебе. КЛЯНУСЬ. Пожалуйста, позвони мне, чтобы мы могли об этом поговорить. Я люблю тебя!»
Я знал, что не могу позвонить в полицию — это было слишком рано, и в любом случае Томми, казалось, ушла по собственному желанию. Я позвонил ей в офис, но уже было после 18: 00; все в Гранд-Вэлли уехали домой на выходные. Я позвонил домой Дэймону.
— Привет? — узнал я легкий акцент в голосе Елены.
— Елена, привет, это Джек Хичкок, муж Томми.
— О да, Джек, как ты?
— Я, ну, хорошо, спасибо. Могу я минутку поговорить с Дэймоном, пожалуйста?
— Ой, извини, Джек, Дэймон уехал. Он уехал сегодня днем, позвонил и сказал, что уезжает, вероятно, на пару недель.
Несколько недель? Я в ужасе уставился на телефон.
— Он сказал тебе, куда едет? И была ли с ним Томми?
— Я знаю, что сначала он собирался на Западное побережье, может быть, в Лос-Анджелес? Но думаю, что после этого он побывает в нескольких местах, на самом деле я не знаю. Он ничего не упоминал о Томми, но обычно она ведь с ним не ездит?
— Эээ, я думаю ездит, в большинстве случаев. Послушай, Елена… могу я попросить тебя, чтобы Дэймон мне перезвонил, как только ты получишь от него известие?
— Конечно, Джек, и я могу дать тебе номер его мобильного, если это поможет.
Я с благодарностью записал номер, попрощался и позвонил на мобильный Дэймона. Ответа не было. Я оставила ему короткое сообщение с просьбой перезвонить мне.
А потом я позвонил Кэти и Эрику. Они понятия не имели, где находится Томми — ни один из них не слышал о ней больше недели. Кэти, должно быть, по моему голосу поняла, как я обезумел — она спросила, что происходит, и я сказал ей о пропавшей одежде, кольцах, записке.
— Джек, мы сейчас будем у тебя, — сказала она и повесила трубку.
Мы сидели в моей гостиной целый час и разговаривали, но без особого прогресса.
— Что самое безумное, — сказал я, — так это то, как ее чувства постоянно менялись. У нас были хорошие разговоры, я успокаивал ее, и она, казалось, чувствовала себя лучше, доверяя мне… а затем через день или два приходила домой с работы, и все превращалось в дерьмо. Она была холодна и подозрительна, даже не разговаривала со мной! Я понятия не имею, что произошло со вчерашнего вечера, когда она предложила нам поговорить в эти выходные.
Слава богу, на этот раз Кэти и Эрик мне поверили. Томми уже рассказала им всю сумасшедшую историю о том, как меня накачали наркотиками, но не было ни единого намека на то, что они думали, что я что-то замышляю. В конце концов, мы договорились, что Кэти свяжется с Алисой, на случай если та получит известие от Томми, и позвонит мне, если появятся какие-либо новости.
Едва они ушли, я написал Дэвиду по электронной почте:
«Позвони мне, как только сможешь… срочно, вопрос жизни и смерти».
Телефон зазвонил около полпервого ночи, но я не спал.
— Как дела, Джек… ты в порядке?
Я рассказал ему всю историю: сначала только вкратце, а затем, когда он спросил, предысторию: выложил все подозрения и странные события последних нескольких месяцев.
— Теперь кажется очевидным, что кто-то подставил меня перед Томми, — сказал я. — И тот факт, что она продолжала чувствовать себя лучше, а затем возвращалась с работы и была расстроена, я почти уверен, что это должен был быть кто-то из Гранд Вэлли.
— Ее босс? — спросил он.
— Я думал об этом, но не думаю. Он всегда очень уважительно относился к ней, и именно он спас ее, когда тот засранец попытался накачать ее наркотиками.
Воцарилась тишина, и я понял, что Дэвид думает.
— У меня сейчас нет хороших идей, — наконец, сказал он. — Дай мне об этом подумать. У меня есть некоторые, ммм, ресурсы, которые могут быть полезны в поиске Томми. Это может сработать, а может, и нет. Я позвоню тебе, если что-нибудь услышу, и ты сделаешь то же самое, хорошо?
— Конечно, Дэвид. Спасибо.
— И послушай, чувак, ты должен держать голову прямо. Не своди себя с ума, не делай глупостей. Будь осторожен и сообразителен, хорошо?
Мы договорились, что снова поговорим через пару дней, и закончили разговор.
***
В ту ночь я плохо спал, что и неудивительно. Я вставал около пяти раз, чтобы проверить свою электронную почту, очень надеясь, что получу известие от Томми… или от кого-нибудь еще.
На следующий день, после того как я опять позвонил на мобильные Томми и Дэймона и оставил еще два сообщения, я потащился в супермаркет — у нас почти закончилась еда, а я знал, что мне нужно поесть, хотя у меня не было большого аппетита.
Я ждал, стоя на красный свет, когда взглянул на водителя в машине рядом со мной… и, Господи Иисусе, это был Дон, блядь, Харрингтон! Он меня не заметил, да и, наверное, все равно бы не узнал — мы встречались всего пару раз.
Без колебаний я последовал за ним через весь город и наблюдал, как он припарковался на стоянке бара под названием «Божественный» и вошел внутрь. «Что мне теперь делать», — подумал я, — «подождать, пока он выйдет и выбить из него все дерьмо?»
«Нет», — сказал я себе, — «я не могу. Дэвид прав, не стоит делать ничего сумасшедшего. Если я попаду в тюрьму, будет только хуже».
После получаса сидения в машине я решил зайти и поговорить с ним. Я буду спокоен, но настойчив.
В дверном проеме бара я подождал, пока мои глаза привыкнут к тусклому свету. Наконец, я увидел Харрингтона, сидящего в кабинете поодаль с другим мужчиной — парнем мальчишеского вида в кожаных штанах и спортивной рубашке. Я огляделась и понял, что нахожусь в том, что должно быть гей-баром.
«Ладно», — сказал я себе, — «будь вежливым. И спокойным». Я подошел к Харрингтону и тихо сказал:
— Извини, ты же Дон Харрингтон, не так ли?
— Да, — сказал он, не узнавая меня. Я сказал:
— Я — Джек Хичкок, муж Томми.
Его глаза расширились, и он почти непроизвольно отпрянул от меня, хотя был значительно крупнее. Его спутник с тревогой посмотрел на него и спросил:
— Что случилось, детка? Ты хочешь, чтобы этого парня вышвырнули отсюда?
Я быстро сказал:
— Я здесь, чтобы поговорить. Я не хочу никаких проблем. Можем мы поговорить минутку или две?
Харрингтон с недовольным видом кивнул, я придвинул стул к кабинету и сел.
— Я знаю, что ты хочешь знать, — сразу сказал он, — и мне очень жаль. Мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жаль. Но это был вовсе не я, это был Эбберсон. Все это было подстроено. Я даже не… — он указал на своего компаньона через кабину и сказал: — Я — гей. И я — с Адрианом.
Я кивнул.
— Хорошо. Так ты можешь мне об этом рассказать?
— Эбберсон трахал всех своих помощниц, по крайней мере, все время, пока я работал в Гранд Вэлли. Большинство из них довольно просты, но едва …