работу, — готовила мне новый ужин.
— Ты не мог есть тот, что я сделала раньше. Он сгорел дотла, — сказала она.
«Хм», — подумал я про себя. — «Ледяная дева начинает таять? До сих пор было: «Ты опоздал, и твой обед остыл? Это, черт побери, твоя проблема»».
***
В последующие несколько дней отношение Эмили ко мне изменилось. Беда была в том, что прошло так много времени, с тех пор как мы были вместе, и я так много забыл о том, как действует Эмили. Да ладно, у всех нас есть свои слабости и свой путь в жизни. Я очень быстро начал подозревать, что Эмили намеревалась узнать, что я запланировал, и подозревал, что она умасливала меня, чтобы я ей рассказал.
Несмотря на ее кажущееся смягчение отношения ко мне, у меня были сомнения. Вопросы она задавала тонко, но задавала. Примерно через неделю, когда я сказал ей, что это не сработает, она, наконец, потеряла терпение:
— Тони, если ты не скажешь мне, что планируешь делать, я пойду к инспектору Моррису и скажу, что ты что-то замышляешь.
— Ну, если ты сделаешь это, я, скорее всего, окажусь в тюрьме, Эмили. Но возможно, ты бы предпочла, чтобы были арестованы эти ублюдки?
Это опять была с моей стороны ложь. Преимущество не говорить Эмили о том, что я запланировал, заключалось в том, что она не могла выдать меня полиции, поскольку понятия не имела, находится ли мой план уже в действии или нет. Ничего незаконного пока что не произошло, поэтому, если она действительно хочет отомстить лично мне, сообщив в полицию; ну, нет ничего, через что они могли бы дотянуться до меня. Пока!
Слушайте, я не совсем глупый. Если бы кто-то относился ко мне так же, как я обошелся с Эмили десять лет назад, то вполне уверен, что я бы искал какую-то форму мести. Я любил женщину, и всегда любил, даже когда думал, что она мне изменяет. Но моя травмированная гордость заставила меня сделать в отношении нее несколько очень мстительных шагов. Эмили очень ясно дала понять, что больше не любит меня и кто может ее в этом винить? Так что, к ее внезапной заинтересованности в моем благополучии мне пришлось отнестись с большим подозрением.
Странное отношение с моей стороны? Нет, я так не думаю. Процитирую Эмили: «Просто пойми своей тупой башкой, Тони, я здесь по единственной причине: моя дочь! Я буду вежлива с тобой. Черт возьми, я верну все твои деньги, если хочешь. Но никогда не думай, что ты снова будешь что-то значить для меня. И в аду будет чертовски холодный день, прежде чем я прыгну к тебе в постель, если ты на это надеешься». Или что-то вроде того.
А если меня посадят, кто получит опеку над Бриджит? Да, вы правы — Эмили. Поэтому я должен был быть осторожен с тем, что ей говорить. Слушайте, я оказался в очень необычной ситуации, из-за которой доверял очень немногим. К сожалению, этот список не включал одного человека, который я хотел бы, чтобы снова доверял мне. Придется поломать голову над этой маленькой проблемой.
***
Прошло около трех недель после моей первой встречи с Пэт в пабе, когда он позвонил по телефону. Хотя я сказал ему использовать новые мобильные телефоны, оказалось, что он им не доверяет, и он позвонил мне на телефон-автомат возле моего офисного здания. Довольно умно, когда я вышел однажды вечером из офиса и проходил мимо телефонной будки, ее дверь открыла молодая леди. Она сказала: «Мистер «Э», вам звонят!» Она протянула мне трубку, и прежде чем я понял, что происходит, исчезла в толпе на улице.
— Привет, — неуверенно сказал я в трубку.
— Мистер «Э». Чай в пять часов утра. Убедитесь, что за вами не следят, и постарайтесь не выделяться, как больной большой палец, в это проклятое время. Рядом с машиной вы найдете спецовку, наденьте ее.
Звонок оборвался.
Должен признать, что у меня появились бабочки в животе. Казалось, что игра началась, и хотя знал, что должен пройти через нее, я не был полностью уверен, что у меня хватит смелости закончить то, что я начал.
На парковке я обнаружил хорошо потасканную спецовку, лежащую на асфальте под водительской дверью моей машины. В течение одной ужасной минуты я не решался ее поднять. Я знал, что у Пэт и его друзей были тесные связи с теми, кому привычно взрывать людей, которые им не нравились или которым они не доверяли. А Патрик знал, что я знаю, что он не тот, за кого себя выдает.
Посмотрев некоторое время на спецовку и с сердцем в горле, я слегка пнул ее. Куртка сдвинулось, но больше ничего не произошло. Я был все еще жив, поэтому поднял куртку и бросил ее на заднее сидение машины.
***
В тот вечер отношение Эмили было таким же, каким было с тех пор, как она обнаружила, что я собираюсь взять дело в свои руки. Под этим я подразумеваю, что она не была так жестока со мной, как раньше, но и не была со мной. По сути, мы были двумя разными людьми, живущими в одном доме, пусть даже и там жила наша дочь. Полагаю, что должно быть так живут многие люди. Ну, знаете, живете вместе, потому что женаты, но больше не влюблены друг в друга. В нашем случае я знал, что люблю Эмили, но понятия не имел, как на самом деле относится ко мне она. Я понятия не имел, насколько сильна ее ненависть ко мне.
В то время как Бриджит делала домашнее задание, Эмили снова расспрашивала меня о том, что я запланировал, как она делала почти каждый вечер, но я отказался рассказывать ей. Она больше не угрожала мне полицией, после того как сделала это один раз.
***
В ту ночь я спал очень мало и рано встал, не потревожив никого в доме. Я вышел в своем обычном деловом костюме. Но поехал в тихое место, где переоделся в парусиновые джинсы и мои старые садовые ботинки. Спецовка оказалась довольно толстой, поэтому я решил, что под нее вполне хватит и футболки.
Произвольно поездив немного, чтобы убедиться, что за мной не следят, я припарковался на боковой дороге возле кафе и прошел пешком последние несколько сотен метров.
Когда я вошел, то увидел Пэт, сидящего в одиночестве в задней части кафе. Там были еще какие-то парни, сидящие рядом. Присоединившись к Пэт за столом, я заметил, что эти другие ребята слегка сместились. Подойти к месту, где сидели мы с Пэт, было для всех крайне неудобно.
— Ну, ты уверен, что хочешь все продолжить? — спросил Пэт.
— Пэт, после того что эти задницы сделали со мной и моей семьей, я готов сделать все, чтобы они заплатили, — ответил я, скрестив пальцы.
— Послушай, ты должен понимать, что люди, с которыми нам придется работать, не играют в игры. Они делают то, что делают по многим причинам. Некоторые потому, что хотят, чтобы шесть округов присоединились к республике. Некоторые потому, что им нужны деньги, и они делают все, чтобы получить их — эти педерасты прячутся среди верующих. А есть те, кто просто хочет власти и контроля над другими людьми. Они знают, что если сможешь заставить людей ненавидеть друг друга, то над ними появляется власть. Существует старая поговорка: «Разделяй и властвуй». Это правда, и она используется тысячи лет. Ее использовали нацисты, и она использовалась в Южной Африке и США. Сделай так, чтобы одна часть сообщества ненавидела какую-то другую, и можешь использовать их страх друг перед другом, чтобы поставить их под свой контроль.
— Но я думал, что ты республиканец. В какую группу ты входишь?
— Теперь я бы сказал, я — из верующих. Я все еще верую в глубине души. Я верю, что Ирландия, вся Ирландия, должна управляться ирландцами. Но я обнаружил, что вся моя ненависть заключалась в том, чтобы уничтожать невинных людей. Проблемы стоили мне моей семьи, моей матери, жены и сестры. И их убили не лоялисты. Это был мой собственный народ, когда взорвалась фабрика по производству бомб в квартире под моей матерью. О чем они думали, изготовляя бомбы среди своих невинных женщин и детей?
— Именно тогда это пришло в мой дом, и я умыл руки, выйдя из борьбы. Их не волновало, кто остался жить или умер, при условии, что они получат то, что хотят. Я не смог работать с такими людьми по политическим …