Мак опять треснул Лильку по затылку. Потом еще раз. Потом промахнулся, и треснул табуретку, отлетевшую в сторону. Потом еще раз что–то твердое и угловатое. Потом внезапно свалился с девушки набок, на пол, но предательский пол перекосился. Мак покатился по плоскости, и, напоследок, треснул что–то невидимое. Невидимое треснуло его, а потом засунуло какую–то палку поперек рта и придавило язык.
ШЛЮХА 2.
Мак вынул еще одну холодную металлическую ложу из морозильника, и приложил ее Лильке под ухо.
— Трамадол только больше не жри. — жалобно сказала Лилька. — Ну, хоть не так много. Я думала, ты вообще помер. Я думала, ты ебаться ко мне полез, как-то особенно. А тут тебя «алюминий» прихватил. Я тебе в рот шариковую ручку вставила, чтобы ты язык себе не отхватил, а ты ее перекусил напополам, Макарушка, только куски от нее полетели. Вот, смотри. — Лилька показала прозрачный пластмассовый огрызок. — И давай меня по голове молотить. Нет, ну ты не долбоеб?
— Долбоеб. — покорно сказал Мак. Его тошнило. — Только это не «алюминий» был. Он сразу гасит, а я все помню. Ну, почти все. Сколько я пролежал?
— Минут двадцать. — Лилька улыбнулась сквозь слезы. — Пальцы мне чуть не откусил, и по голове настучал. Вот, любуйся, как разукрасил Пашка заходил, я ему сказала что ты отрубился и отдыхаешь. — Лилька опять всхлипнула. — Давай я тебя хоть вытру полотенцем. И сбоку, там где рот, справа, тебя надо хорошо потереть. Там пастой от ручки все запачкано
— Что они там делают вообще, Цапа и Пашка?
— Ритку бутербродят. Она на тебя обиделась, кажется. Деньги завтра занеси, ладно?
— Какие деньги? — Мак опешил.
— Мои с Риткой. Которые у тебя в кармане лежат. Там только сотня гривнами. Ну, сто двадцать, больше нет. Остальное доллары. А доллары обязательно отдай, нам с Риткой за квартиру платить надо на той неделе. И вот что — Лилька замялась. — Сестричку свою, про которую ты говорил, привози, ладно. Но только на неделю, перекантоваться. Нечего ей тут делать, сам понимаешь. Мы сюда клиентов не водим, но все равно она у тебя молоденькая еще. Не надо ей.
— Сестричку, — тупо сказал Мак, — Ага.
Мак оперся о кухонную раковину, и его стошнило пивной пеной. Он открыл кран, смыл за собой и прополоскал рот. — Лилька
— Все, закончили эту драму. Там сумка от видеокамеры стоит — сказала Лилька, глядя в сторону. — Халатов нет. Я риткин плащ туда положила. Длинный, почти до земли. И свои шорты на резинке. В кармашке сумки четыре сибазонины и шприцы. Пашка сказал, что вы какую–то курицу налоксоном накормили. Или налтрексоном. Правда? Это не твоя «сестричка», случайно?
— Нет, — Мак покрутил головой. — Это другая. Так, случайная. По Пашкиным делам.
— Понятно. Просто другая. То есть усыпить ее надо. Шприцов «пятерок» не было, я тебе три «двушки» положила. Нескладуха, понимаю, ампулы пятикубовые. По частям будешь выбирать. Знаешь, я бы после налоксона из–за лишней дырки в жопе не капризничала. Да, сразу не коли ее, иначе тушку будешь на себе тащить. До дома довези сначала и в постель уложи. Пусть потерпит. Все, беги, уже, придурок.
— Бегу, — сказал Мак, и двинулся в прихожую. — Нет, подожди. Доллары твои я тебе сейчас отдам. Мне не надо, у меня есть. Просто я в таком виде в обменник не пойду. Там мусора или охрана. Наших денег больше нет?
— Наших нет, Макарушка. Все, что было, выгребла. Вы там точно хоть никого не убили? — жалобно спросила Лилька ему вслед.
— Не гони, рыжик. Мы что, на убийц похожи? Ну, какие из нас — Мак остановился, вернулся, аккуратно чмокнул холодную от промороженной ложки кожу под лилькиным ухом, — Лилька, извини за «блядь». Это я на эмоциях сказал. Чтобы сильнее тебя обидеть. Знаешь, кого ценишь — того и обижаешь. Никакая ты мне не блядь. У меня денег нет, чтобы таких, как ты, блядей трахать.
— Иди нахуй, — устало сказала Лилька. — Только позвони сначала, когда будешь «сестричку» везти. Чтобы я или Ритка дома были.
Мак подхватил сумку возле двери и вышел из квартиры. За ним щелкнул английский замок. Последний злой белый прибой подхватил Мака. Приложил об одну стену, затем о другую, усадил на пол напротив дверей лифта. Маку захотелось сказать правду.
— Какая же ты блядь? — мудро рассудил Мак, обращаясь к запертой двери квартиры. — Сейчас я в одно место съезжу, потом вернусь, и все тебе расскажу. И вообще — Мак полез за сигаретами, и вытащил из кармана смятые в комок деньги. Пересчитал, сто двадцать гривен и шестьсот долларов. Почему-то, до этого, Маку казалось, что он засунул в карман штанов свой носок.
— Ты позор профессии. Сейчас я вернусь и докажу
Напротив Мака открылась дверь вызванного лифта.
ТАКСИ.
Мак выскочил из метро и двинулся по дворам, полагаясь на память и вавилонский силуэт недостроенной многоэтажки. Но двинулся не в тот крысиный ход, ткнулся не в ту нору, прорубленную в длинных домах исключительно для удобства местных обитателей и для защиты от чужих.