— Отпускай, Цапа.
Цаплий отпустил нос Тайки и задавил ей рот широкой ладонью, дожидаясь судорожного глотка.
— Что это было?
— Налоксон. Три капсулы. И церукала одно колесо поверх. Чтобы не сблевала.
Мак хмыкнул и покрутил головой. Налоксон был ему знаком. Добрый доктор из «социотерапии» однажды посоветовал ему этот антагонист, наглухо блокирующий опиатные центры в мозгу, как средство, сокращающее ломку чуть ли не до трех дней. Сокращать-то он сокращал, но вот амплитуда ужаса и боли становилась невероятной, превосходящей возможность терпеть. Выползая из мутного ужаса экспресс-ломки Мак понял: дьявола не обманешь. Хочешь выплатить кредит быстрее — плати больше.
Причем, обратного билета из преисподней не было, оглушенный налоксоном мозг просто не реагировал на героин. А такая доза наркотика, которая пробивала этот химический щит, почти гарантированно уносила на тот свет. Маку приходилось еще несколько раз пользоваться этими капсулами, когда потребность организма в героине превосходила финансовые возможности организма, и требовалось срочно уменьшить дозу. Но больше никогда без врачей, с их спасительной капельницей и убойным снотворным, отделявших сознание от абстинентного кошмара, он налоксон не ел.
— Три капсулы, Паш? Ее теперь дня три ничего не возьмет.
— О, так мы еще и доброе дело сделали. — Паша рассмеялся. — Да, Тайка? Вот видишь, ты нас обманула, а мы тебе протянули руку помощи. Между прочим, капсула двенадцать долларов стоит. Видишь, сколько я уже на тебя потратил? И не стыдно тебе теперь? Презлейшим платишь за предобрейшее, как говаривал один царь в кино
Девчонка непонимающе переводила взгляд с Паши на Мака. Паша потрепал легко ее по щеке. Затем потрепал сильнее. Затем еще сильнее. Затем уже откровенно ударил несколько раз, стараясь попасть по левому уху. Тайка подняла руки, рефлекторно пытаясь закрыться от побоев.
— Руки вдоль шва, блядь, держать, я сказал! — рявкнул Паша. — Цапа, открывай театр Карабаса-Барабаса.
Цаплий достал ключ, поковырял им в навесном замке решетки, закрывающей технический этаж. Отогнул дужку, решетка отошла в сторону.
— Ебаться подано. — сообщил Цапа, — На какую сумму ее выебать надо, кстати? На косарь примерно, за три кидалова? Я даже не знаю, что исполнять надо за такие деньги Сальто назад с отсосом?
— Ребята, пожалуйста — сказала Тайка.
— Сама пойдешь, или пиздюлями гнать? — сказал Паша.
— Ребята, дайте я сама все сделаю, — опять сказала Тайка опухшими губами, — только не бейте больше.
— Паша, дай сигарету. — сказал Мак.
Все обо всем сказали. Тайка стояла, стремительно наливаясь гематомой на скуле. Цапа стоял, придерживая решетку, Мак стоял, щелкая зажигалкой. Паша просто стоял и смотрел взглядом питона. Потом вновь взял слово.
— Знаешь, почему дом двенадцатиэтажный? — Тайка, плохо понимая смысл вопроса, на всякий случай отрицательно помотала головой. — Потому что тринадцатый этаж несчастливый. Цапа, идем, проверим, правда это, или просто суеверия.
Цаплий взял Тайку за воротник красной рубашки, дал ей пинок в голень, повалив на колени, перевернул на спину и потащил лицом вверх по короткой лестнице на технический этаж дома.
ТРИНАДЦАТЫЙ ЭТАЖ
— Пойми, сучка, — отдуваясь, сказал Паша, двигаясь над голым телом, переброшенным через трубу непонятного назначения, обмотанную черной пленкой, из разрывов которой торчали рыжие хлопья утеплителя.
— Просто пойми. Я тебя в жопу ебу не потому что мне это нравится. А потому, что тебе это не нравится. Для меня, вообще-то, небольшое удовольствие — драть тебя в твой костлявый пердак. Но я же не кидала, как ты. М-м-м Я честный человек. И из долга я тебе за развальцовку очка тридцатник спишу. Хотя, за тридцатник можно что–то получше твоего туза найти М-м-м
Мак сидел, привалившись к стене, жара дня временно отступила, погашенная героином и сквозняком технического этажа здания.
— Ты слышишь меня? А, блядь? Мне вообще, таких как ты, в жопу не нравится трахать. Мне вообще в жопу не нравится трахать, если ванной нет рядом! Но тут дело другое, понимаешь? Ты понима-а-а-ешь? Эй, блядь? — Паша заорал на ухо «помогале». — Ты что там, забалдела? Чо ты разлеглась как на пляже? — коротко треснул ее раскрытой ладонью по уху. — Работать будем? Отрабатывать будем? Или еще раз по ребрам тебя проверить?
Тело, переброшенное через трубу, вздрогнуло, и начало судорожно подаваться навстречу ходу пашиного паха.