Ребята собрались «парами»… Восемь человек…
Сергей сидел рядом со Славиком и нежно обнимал его сзади за талию. Ребята видели это — от них не имело смысла что-либо скрывать, ведь это были «свои» ребята… Из окон же команды никто ничего видеть не мог… Подумаешь — просто сидят матросы тесным кружком и слушают песни под гитару…
Пел, конечно, Славик…
В перерывах велись разные разговоры, курились сигареты, слышался смех…
Славику была по душе их компания… Здесь он чувствовал себя равным среди равных… И даже унылая погода не могла никому испортить настроение… Потому что свое настроение они делали сами…
Сегодня дежурным по части был мичман… И это было здорово ! Он всегда относился к их «посиделкам» с пониманием и отодвигал для них время отбоя часов до двенадцати, вместо положенных по Уставу десяти… Мичману нравилось, что ребята собирались вот так, вместе, пели и разговаривали… Он был глубоко убежден, что все это способствует службе этих ребят здесь, так как создает у них нормальный внутренний настрой… Он и сам иногда выглядывал из окна «дежурки», где располагался главный распределительный пульт и слушал их песни… И жалел, что не может к ним присоединиться… Он ведь был еще совсем не старый, мичман Торчин… Едва ли на десять лет старше самих ребят…
Сегодня было спето уже много песен… Некоторые, самые любимые, Славик пел «по просьбам трудящихся» каждый раз… Иные вспоминались ко времени, к каким-то особым словам… Третьи Славик пел потому, что им самим владело то или иное настроение… Но большинство, безусловное большинство своих песен, Славик пел для Сережи… И тот это прекрасно чувствовал, ему не нужно было это объяснять… Это понимание Славик видел в его глазах цвета неба — самых выразительных глазах на свете…
-Слав, спой что-нибудь еще, что-нибудь совсем новое, что мы еще не слышали, — попросил вдруг Леня Аверкин.
Славик задумался на минуту, перебирая струны. Он взглянул на Сергея, на его умиротворенное, счастливое лицо, на лицо своего любимого… И песня пришла сама собой…
Славик взял первые аккорды и ребята сразу затихли, вслушиваясь в новую для них мелодию…
Я буду помнить только эти глаза всегда…
Я буду верить лишь в чистоту этих искренних слез…
Когда забудешь ты меня и на рассвете уплывешь,
Оставив в память лишь букет увядших роз…
Я буду помнить только этот голос всегда…
Он как лесной ручей будет ласкать сердце мое…
Когда укрывшись от дождя под старым слабеньким зонтом,
Останусь с осенью наедине вдвоем…
Я буду помнить только эти слова всегда…
Как много слов пожелтевшими листьями с ветром умчались вдали…
Когда забудешь ты меня и на рассвете уплывешь,
Как уплывают от причалов корабли…
И когда ты скажешь — прощай…
Я увижу потерянный рай,
Я увижу в нем улетающих птиц…