Шок не проходит, даже не смягчается. Эти девчонки эмоциональны до самой плоти своей. Сколько мук и страданий и ей и мне.
Этот шок продолжается так долго и пафосно, что начинаю сомневаться в его искренности. Ира то хоронит меня, то проклинает.
– Мне тоже тяжело и больно.
– Тебе? Ведь ты смеёшься надо мной, играешься со мной. Я тебе не верю.
Да, секса с ней не будет, это точно. Не знаю, как делу помочь. Словно мальчишка растерянный. Еле-еле держу себя в руках. Рано или поздно это должно было случиться.
– Грифон, ты же говорил, что я могла никогда этого не узнать?
– Да.
– Лучше б я этого никогда и не узнала.
– Лучше б я тебе врал?
– Да.
Мне нечего ответить. Ведь я мог держать её в заблуждении сколько угодно. Какой-то эгоизм просвечивался в её поведении. Лучше бы я один мучился, скрывал. И никогда не смог бы удовлетворить её интереса, никогда бы не раскрылся полностью перед ней. Пусть я страдаю один. Нет. Или я не страдаю, или мы страдаем оба.
Плач её мешает думать. Чтобы ей посоветовать эффективное? Чем помочь ей? Чёрные глухие кошки скребут мою душу. Плохо мне. Уж лучше бы она меня ударила, как-то физически выместила бы на мне свой негатив, а не давила бы психологически.
Мы подошли к её общежитию. Уже темно, сколько времени мы промаялись. Именно промаялись, измотались. На прощанье хочу её поцеловать, но она отталкивает меня.
– Ты никому не расскажешь?
– Не знаю, я не могу врать.
Вот она, честность. Ещё несколько часов назад она говорила «лучше б ты не говорил», а сейчас «я не могу врать». Для её спокойствия я врать должен, а она не может. Меня бесит, когда под знаменем честности прячется манипулирование человеком.
– Пока.
– Прощай.
Все мы не совершенны. Будь, что будет.
VII
Сижу в библиотеке, наслаждаюсь от Лосева. Неожиданно подсаживается Ира. Уже прошло три дня, не знаю чего ожидать. Навеиваются тяжёлые воспоминания.
– Привет, с тобой можно говорить,– она произнесла это весело и покорно, максимально деликатно.
– Да.
– Давай мирится. Идём на улицу.
Мы вышли.