– Идём. У тебя спальня там же?
При входе в комнату, я включил свет и прижал Андрюшу к стенке. Сильный, сильный поцелуй. Я чувствую вкус, их мягкость, их податливость. Губы Адониса.
– Как я мог забыть твой вкус, не преступление ли это?
Я вкусил его нижнюю губу, а руками, как слепой, прощупываю щёки и глаза. Ввожу язык, и чувствую другой, чувствую, как он трепетно прикасается зубами к нему. Пытаюсь вытащить язык, а он игриво прикусывает его, как бы задерживая. Пропускаю его язычок, и пытаюсь всосать его. Поцелуи с Андреем божественны. Мы пропустили языки друг другу в рот и начали играться беспорядочно и дерзко. Мы засмеялись. Я снял с него халат, на нём остались только белые трусы. Халат откинул на пол, обнял и провёл руками по спине сверху вниз до талии. Я поцеловал его шею, ниже, плечо. Как приятно его тело. Он быстро снял с меня рубашку, джинсы, и мы легли на кровать.
Мы смотрели друг на друга не больше минуты, потом я положил руку к нему на грудь. И начал кругообразно поглаживать вокруг сосков, от них до середины. Потом поцеловал их. Я знаю, ласкание сосков сильно возбуждает Андрея. Слегка прикусив, начал засасывать сосок. Потом другой, при этом поглаживая его торс. Андрей засунул свою руку ко мне в трусы, набухший член уже ждал прикосновения. Я опять начал целовать моего Адониса раз, второй.
Потом снял ему трусы, и он мне. Мы легли в позе типа «69» так, что пенис партнёра лежал напротив лица. В нём всё прекрасно: волоски и резко вырастающий из них ствол пениса, как обелиск, и головка, снаряжённая уздечкой. У всех стволы примерно одинаковы, но головки, как и лица, неповторимы. Я смотрел на неё, а потом облизал тихо, словно губы. Поглотив пол пениса, я начал делать минет. Тоже уже делал Андрей. Потрясающее чувство двойного наслаждения. Наши головы словно колыхались от ветра. Приятно ощущение железного, но живого члена. Этот пенис создан для минета.
Потом я привстал. Мы изменили позу «69» так, что он лежал, и я стоял над ним на четвереньках. Он лёгкой ритмикой насаживал голову на кол. Передо мной же торчал орган требующий губных ласк. И я давал ему эти ласки сполна.
«Я скоро кончу»,– тихо прошептал Андрей. Это был сигнал. Я соскочил с него. Просунул голову среди ног, и начал делать глубокий минет. Вскоре он кончил, я проглотил сперму. Понюхал его мошонку, запах словно цветочный. Прилёг к Андрею, целую его. Целую грудь. Его запах – настоящий дурман, сводящий с ума.
Где-то через минуту, он пришёл в себя и мы продолжили. Он проигрался моими яичками. Я положил подушку под спину. Презервативов не было, но была смазка. Этого достаточно. Смазал пенис, анал. Раздвинул ноги. Всунул член. Сначала шёл туго. Видно он давно не занимался сексом. Но вскоре всё пошло гладко. Член работал, как солдат. Всё тело подчинилось двадцати трём сантиметрам плоти. Да что там тело, весь мир был в ритме таза. Вхожу и выхожу. Моё сознание полностью редуцировалось в ощущение. Зрение и слух ослабели. Отиметь этого человека стало единственное целью жизни. Ритм ускоряется. Он ускоряется тем больше, чем сильнее ощущения. Больше сила вонзания, так, чтобы член весь вошёл без всякого остатка, и даже глубже. Ещё! Ещё! Ещё! Ещё! Сдерживаю, как могу всеми силами. Ещё! Ещё! ДА!!!!!… Ещё пару рывков, ведь член ещё мощен и суперчувствителен. Всё. Больше не могу. Падаю рядом с моим ангелом.
Через некоторое время, замечаю, что ангел мой скучает. Начинаю с ним шуточно бороться, он отвечает. Мы боремся, играя, и смеёмся. Весёлость опять поселилась в глазах Андрея. Наигравшись, пошли перекусить. На кухне во время еды продолжили заниматься сексом. Он окунул пенис в майонез, и я его облизал. Я положил Андрея на пол, на грудь положил остатки глазуньи ему на грудь, полил соус как-то рассеяно. Вилкой проткнул желток так, чтобы он потёк на пресс. Аккуратно ножом отрезаю кусочек яичницы и съедаю. Потом еще. Следующий кусочек даю партнёру. Режу всю яичницу на мелкие куски и выкидываю приборы. Целую его. Беру кусочек ртом, и подношу к губам любовника, как к птенчику, чтобы покормить его. Он жадно съёдает. Потом своим членом размазываю кетчуп и желток, и даю пососать аппетитный член ему. А потом вбираю эту смесь в рот и в поцелуе передаю Андрюше. В том же поцелуе он передаёт обратно, и так несколько раз. Мы съедаем всё. Возбуждённые, мы уже не идём в спальню. Я ложусь на пол, а он садится на член. Он регулирует всё как ему нравится. Смотрю не его лицо, грудь и восхищаюсь им. Какой парень! Единение с ним, это песня. Он устаёт, мы меняем позу. Он на четвереньках, я сзади. Что-то грубое и фатальное есть в этой позе. Грубое, откровенное, но правдивое. Не зная жалость, я вонзал свой меч как мог глубоко и часто. Я работал, как токарный станок, честно всю смену. И, в конце концов, из конца посеял своё семя так далеко, как смог выпалить.
Я взял Андрея на руки и понёс на кровать. Мой ангел, мой друг, мой любовник. Жизнь должна быть простой, как половой акт, как падение листвы. Только тогда она становится прекрасной, божественно прекрасной. Только в жизненной простоте я чувствую себя счастливым.
Я попросил Андрея сделать мне массаж на спине, он согласился. Не знаю почему, но с самого детства я обожаю массажи. Особенно когда их делают мужчины. И тут объективное жизненное наблюдение. Я чувствую его руки. Какая удача быть с ним! Движение нежных ладоней успокаивает лучше любого курева или таблеток. Счастье не может быть вечно, он закончил делать массаж.
– Спасибо. Ложись. Сейчас и тебе сделаю, только музыку включу.
Заиграла спокойная, но сложная музыка. Что-то из Огинского или Шопена. Я начал делать ему массаж, от ягодиц до плеч, и обратно. Всевозможные движения и приёмы – всё что знаю. Сейчас всё для него. Массажирую плечи. Нельзя сказать, что у него полностью атлетическое тело, но в фигуре просматривается треугольник, а в мышцах чувствуется сила. В каждом сантиметре кожи чувствую своего любовника. Ещё немного и я бы из него сотворил бы идола. Большая, крупная ошибка. Счастливчик я, что не допустил её. Ещё помню у Флобера:»До идолов дотрагиваться нельзя –– позолота пристанет к пальцам». Делая массаж, в какой-то момент почувствовал, что член возбуждается. Это был сигнал к действию. Я положил набок Андрея и приподнял его ногу. Лёжа вошёл в него, обнимая грудью его спину. Он не возражал. Легко и спокойно в ритм музыки мы занимались любовью. Около двадцати минут работал своим тазом. Рукой же гладил грудь партнёра, сжимал в кисти или игрался с гениталиями. Дышу ему в затылок, чтобы дать понять, я рядом. Перед эвакуляцией сжимаю его сильно и кончаю. Как хорошо.
Надо ложиться спать, начало четвёртого.
Мы завтракаем как англичане в одиннадцать часов.
– Грифон, я тебя люблю. Переселяйся ко мне. Кроме тебя мне не нужен никто во всём целом мире. Когда ты ушёл, я ждал. Ждал на второй день, на третий. Я ждал через неделю. …что ты прейдёшь. За эти месяцы я научился жить без тебя, но не забывал ни одной детали твоего тела, свято храня в памяти то, что ты любишь, и то, чего не любишь. Ты не пьёшь кофе, а только чай без сахара. Не переносишь розового, но любишь небесный цвет. Грифон, ты изменил мою жизнь координально, ты научил меня жить. Ты смысл моей жизни, свеча моей души. Будь со мной.
– Я не учу людей жить, а даю лишь свой пример. Андрюша, ласковый мой, ты идеальный человек, идеальный любовник. Кто бы знал –– застрелился бы от зависти. Между нами глубокая искренняя нежная симпатия, но не любовь. Я не люблю тебя, и вообще не знаю, способен ли я на такое чувство. Если нет, мне жалко себя.
Андрей посмотрел на меня своим тяжёлым взглядом, ясно, он не то, что сердится, он в отчаянии. Я одеваюсьи ухожу. В прихожей он обнял меня:
– Останься. Я прошу тебя. Я умоляю. Что же ты делаешь со мной. Я люблю тебя.
– Чтобы я не делал, всё к лучшему. Надо уходить. Пока.
– Останься.
Я начинаю открывать дверь.
– Ладно, иди отсюда. Пошёл на х**!
Вышел из квартиры, спускаюсь по лестнице, и слышу мне вдогонку: