Пельмени отварил сам, залил сметаной, посыпал измельченным сыром.
Маринка ела так, что за ушами трещало, даже добавки попросила. Наконец, сыто откинулась на спинку стула.
— Чай будешь? Я пирожные купил.
— С кремом? Буду, только посижу пять минуточек.
— Ну, посиди.
Я убрал со стола, помыл посуду. Странно, почему я вообще начал с ней возиться?
Когда закипел чайник, отправился звать гостью.
Это наивное создание уже уснуло, свернувшись калачиком на моем диване. И что теперь. Будить не хотелось, очень уж сладко она сопела. Я решил дать ей отоспаться, ничего страшного, все равно еще нужно просушить её вещи. Этим и займусь.
— Я уснула, — сообщила мне сонная Марина, когда я уже развесил еще шмотки на балконе, поиграл в игрушки на ноуте и помыл полы в прихожей и туалете.
— Я заметил.
— А пирожные еще остались?
Вы думаете, она выпила чаю и помахала ручкой? Ага, щааааз.
После чая пошли инспектировать вещи на балконе, мило краснея, Марина пощупала еще влажные трусики.
— Не высохли.
— Ну, можно и во влажном идти.
— Так и простудиться можно.
— На улице жарко, даже хорошо, что вещи до конца не высохли.
— Нет, они еще и мятые. Как мне такую футболку одевать? А вот тут еще и пятнышко не отстиралось
— Слушай, — я грозно посмотрел на девушку. — Ты домой вообще собираешься?
Так. Глазки в пол, плечики опустились, ручки начала заламывать. Сейчас еще и слезу пустит.
— Можно я у тебя останусь ненадолго.
— А родители твои как же? А друзья? Тебя, может, уже с полицией ищут!
— Родители умерли давно, — тихо ответила Марина. — Опекунам я сказала, что в Питер к подруге поехала, а друзья Это же они меня напоили, таблетку подсунули Думаешь я не поняла, что это за таблетка была? Да у нас еще в школе рассказывали, что стоит такую принять и сразу общественной давалкой станешь. А я ведь еще ни разу, а они хотели, а я
Девушка сбилась, невнятная речь плавно перетекла в рыдания.
Ненавижу плачущих женщин. Это мерзкое и неестественное зрелище.