— Оставь меня старушка, я в печали.
— А, критические дни, — с чашкой кофе в руке она уселась на подоконник.
Как бы хреново я себя не чувствовал, но еще прекрасно помнил, что фабрику, где работает Карл (сначала я, потом мать в моем теле) на уик-энд закрыта. Если ее не выперли с работы, то где же она шаталась до семи часов утра.
— Где, мать твою, ты шаталась?
— На свидании, — ехидно улыбнувшись, она достала из кармана пачку сигарет, — великолепно провела время.
Мне жутко хотелось верить, что она встречалась с женщиной. Даже, хотя, это было не мое тело и не моя жизнь, я все еще беспокоился, как обо мне (или о ней) думают люди.
— Правда? И кто же та счастливица, и во сколько она тебе обошлась?
-Обломись, мамуля, все гораздо круче, — она допила кофе, и по пути к холодильнику выдохнула мне в лицо клуб дыма.
Открыв банку с пивом, мать сказала:
— Это, конечно, не твое дело, но Дейв и я оттянулись по полной.
Я должен был догадаться — еще один пидор. Грохнув кулаком по столу, я заорал:
— Ты что не успокоишься, пока не уничтожишь мою прежнюю жизнь полностью, да?
Не обращая внимания на мой вопль, она вздохнула.
— Ты бы его видел. Высокий, черный, причиндал как у слона, великолепный и на вкус, и на ощупь. А сколько в этом парне энергии! Ой-ой-ой! — ухватив себя за промежность, мать повернулась и выпятила мне в лицо задницу. — Хочешь посмотреть, как тебя ТАМ растянули?
Я просто закрыл глаза и покачал головой. Одно дело — слушать, как она разрушает мою жизнь, но знать, что она уродует мое тело — совсем другое. Я имею в виду алкоголь, курение, постоянные тусовки до утра и каждую ночь секс с новым парнем. Теперь я все чаще спрашивал себя, а хочу ли я действительно вернуться к своей прежней жизни. Я определенно не желал возвращаться на те дымящиеся развалины, в которые эта сука превратила мою жизнь, но в быть в ее теле — тоже не фунт изюма
— Ладно, — рыгнула она, — Покедова. Я приму душ, а потом встречусь в городе с Элом. Домой вернусь с пирсингом члена, — грязно ухмыльнувшись, маман посмотрела на меня. — Я тебе покажу его, когда приду.
Если я и собирался ей что-то ответить, то мгновенно забыл, потому что секундой позже несся в ванную — меня опять тошнило.
* * *
Прошел месяц, а мое самочувствие не улучшилось. Обеспокоенный отец, настоял на моем визите к доктору, но наш любимый «сынуля» вместо этого предложил отправить меня к гинекологу. Отец согласился, и мама записала меня на прием. Мне совершенно не хотелось проходить через это унижение, но, что я мог сделать?
— Я сейчас вернусь, миссис Чамберс
С вежливой, но неискренней улыбкой медсестра оставила меня в процедурной.
Чувствуя себя голым в дешевой хлопчатобумажной рубашке, я потер свои ноющие груди. Мне впервые в жизни сделали рентген груди, и я отнюдь не горел желанием повторить это еще раз. Должно быть тот, кто придумал засунуть женскую грудь в тиски, а потом пропустить через нее X-лучи — настоящий садист.
Я слишком нервничал, чтобы просто лежать в гинекологическом кресле и ждать. Вместо этого я стал расхаживать по комнате. И, боясь, что вдруг со мной действительно приключилось что-то серьезное, остановился перед большим, в человеческий рост, зеркалом. Впервые я решил попристальней приглядеться к маминому телу.
Распустив волосы, первое, что я увидел — несколько седых прядей. Были ли они и раньше, или — это я поседел от жизни такой? Чувствуя себя ужасно глупо, я, тем не менее, наклонился поближе и стал внимательно изучать свое лицо. Большие карие глаза, маленький носик, полные губы; морщин и складок на лице стало явно больше, чем раньше. И снова я подумал, сколько из них появилось во время моего существования в мамином теле.
-От седины и морщин еще никто не заболевал, — сказал я себе.