С ухмылкой, он разжал мне челюсти с силой сунул хуй в рот. Я замер и со страхом уставился на его орудие — оно было офигенно большим. Блядь, да у него елда была похожа на черную бейсбольную биту. Хотя, никаких имен не было названо, я сразу же понял — это Дейв, о котором болтала мать.
— Похоже, ты сегодня не в духе? — осведомился он. — Немного больно?
Ухватив меня за уши, он стал грубо трахать меня в рот, каждый раз, проталкивая свой конец все глубже и глубже. На меня сразу столько свалилось, я просто не знал, что делать. Мое тело автоматически реагировало на Дейва с Хосе, что позволило мне мысленно дистанцироваться от этой оргии, но сигналы удовольствия по нервным окончаниям добрались и до моего мозга, а вот сэтим трудно было смириться. Благодаря своему старому телу, я чувствовал, что два мужика, сношающих меня — обычное и даже очень приятное дело. А похотливые взгляды и вопли других мужчин только подзадоривали меня.
Я уже успел пожалеть о своем желании вернуться в старую жизнь, Гвен, похоже, была права, советуя мне не спешить. Мексиканец спустил в меня, добавив свой заряд к тем, что уже плескались внутри меня. Только он вытащил свой хуй, его место занял другой. Поскольку Дейв яростно трахал меня в рот, я не стал усиливать унижение, рассматривая, кто ебет меня с другого конца.
-Апчи! — густые волосы на лобке Дейва щекотали мне нос.
Бог мой, раньше стоило доктору сунуть мне в рот палочку, чтобы проверить горло, и меня уже тошнило. А тут добрых два с половиной дюйма этой черной палки залезли мне в глотку и упираются в кадык — и ни фига. Да и вообще, я инстинктивно чувствовал, что могу и глубже заглотнуть его, гораздо глубже, чем смогло бы старое мамино тело. Эта твердая, горячая, подрагивающая жердь из мяса надежно засела во мне, и я никак бы не смог от нее избавиться.
— О-о-о, да-а! Карл, никто раньше отсасывал у меня лучше тебя. Ни у одной еще бляди не было такой роскошной глотки, — шлепая меня яйцами по лицу, пока я неохотно обслуживал его, Дейв продолжала рассказывать, как сильно он ценит меня. — Бля-ядь, очень скоро ты позабавишься с тем жеребцом, который тебе так приглянулся. Да-а, только представь, как он спустит тебе в глотку, а парень? Густая, соленая, горячая конская молофья для моего любимого мальчика.
Нет, нет, нет! Это уж чересчур — я не хочу, я просто не смогу этого вынести. Даже если я останусь в этом теле, то мамочкины дружки меня так не оставят. Оглянувшись вокруг, я увидел еще, по меньшей мере, пятерых мужиков, подрачивающих свои набрякшие члены и ожидающих своей очереди. А скольких маман уже успела обслужить, я и понятия не имел. Здесь не было никакой любви, заботы, чувства — голая неприкрытая похоть. Поперхнувшись фонтаном спермы Дейва, я мысленно обратился к Шар с мольбой о помощи. Я любил ее, действительно любил. Мне ужасно не хватало того, что нас с ней связывало и благодаря чему наши отношения так отличались от этой грязной случки.
Теперь, сделав окончательный выбор, я силой заставил себя расслабиться. Я прошел через огонь и воду, смогу вынести и эту ночь. Я должен это сделать, если хочу отомстить.
* * *
Что за…о, черт, нет! Хотя Дебра и не до конца не понимала, что с ней произошло, одно она знала, точно — она вернулась в свое прежнее тело. Проклятье, ей до смерти не хотелось снова становится женщиной. Ей куда больше нравилось быть мужчиной — просто отлично иметь свой собственный член и играть с ним, когда захочешь. После стольких лет между кухней, пылесосом и супружеским ложем, она наконец-то смогла жить в свое удовольствие. А теперь все это ушло — ее обокрали, вернули в хрупкую бабскую оболочку, да еще с будущим нахлебником в пузе.
— Милая, с тобой все в порядке? — Шар улыбнулась и взяла ее за руку, чтобы ослабевшая Деб не рухнула на пол. — Я ведь говорила тебе, что это может случиться, если ты не расслабишься.
-Со мной все нормально, — запротестовала она, хотя без посторонней помощи вряд ли бы смогла стоять.
Так случилось не только потому, что ушла сила тела Карла, но еще и из-за побочных эффектов, возникших при обмене тел.
-Давай я помогу тебе отвести ее в спальню, там она сможет прийти в себя. — Гвен, улыбнулась Шарлин, и взяла мать за другую руку.
-Все будет хорошо, — приободрила она мать.
Деб узнала ее голос, — голос, который она ненавидела, — но не смогла найти в себе силы выразить свою «радость» по этому поводу. Черт, в теле бабы даже думать трудно, херня всякая лезет в голову.
— Со мной все в порядке, — повторила она, но, открыв глаза, Деб могла видеть только лишь какие-то размытые пятна разных цветов.
Когда Гвен и Шарлин, наконец, привели ее в спальню и помогли лечь, Деб простонала, почувствовав, как шевельнулся ребенок внутри нее.
— Оставьте меня одну, — еле слышно попросила она.
— Ага, похоже, мамуля в печали, причем сильно, — пошутила Гвен. — Думаю, что пребывание вдали от папеньки будет для тебя лучшим лекарством от тоски, грусти и прочих подобных хворей.
Наконец, Деб смогла сконцентрироваться этом мерзком пятне с таким знакомым голосом: дюйма на три выше Шарлин, стройная, небольшая грудь, зеленые глаза и кудряшки розового цвета — ее дочь собственной персоной.
— Что это, ты, тут делаешь? — ядовито осведомилась мать.
Пряча улыбку, Гвен притворилась, словно ничего не произошло:
— Что-то с памятью моей стало, верно мам? Я уже неделю тебя, окружаю тебя заботой и лаской. Черт возьми, ты же сама попросила меня приехать.