Надев солнечные очки, я продолжил:
— Однако ты уверенна, что я ни хрена не делаю.
— А ты попробуй как я: стирка, уборка, походы по магазинам и прочее, и посмотрим кому тяжелее.
— Да не вопрос, ма, — ухмыльнулся я. — Вот будут у меня каникулы, и я весь твой.
Докурив сигарету, мама зажгла новую и выдохнула:
— А не пошел бы ты, сынуля, на хер.
— Я тоже люблю тебя, ма.
* * *
— Доброе утро!
— А? Что? — я вскочил, протирая глаза и озираясь по сторонам, пытаясь определить, сколько сейчас времени, однако, часов нигде не было.
— Подымайся, соня. Раковина полна немытой посуды, грязного белья до черта, а на пол без слез не взглянешь.
— Слушай это не смешно. Иди лесом, — заныл я, укладываясь обратно в койку. — У меня сегодня выходной, и надо быть идиотом, чтобы потратить его на твои чертовы домашние дела.
— Нет-нет, это твои домашние дела, — ее голос звенел от радости. — Теперь ведь ты стал мамочкой.
— Что? — я резко сел и огляделся по сторонам, возле постели стояла моя точная копия; пораженный я закрыл глаза, подозревая, что просто еще не проснулся.
— Вставай, мамуля, — хихикнула моя копия — блин, да это же мой собственный голос! — Я уезжаю, а когда вернусь вечером, то хочу увидеть вкусный ужин и чистый дом. Думаю, что папа хочет того же.
Неохотно я открыл глаза и обнаружил, что двойник все еще здесь.
— Что, черт возьми, происходит?
Отбросив одеяло, я выбрался из постели, едва не рухнув мордой в ковер. Похоже, я здорово прибавил в весе. Посмотрел вниз и увидел, что за ночь у меня отросли здоровущие сиськи. В панике, я сунул руку под ночнушку, которая была на мне (кто-нибудь знает какая сволочь на меня ее натянула?) и обнаружил между ног женский первичный половой признак.
— Ну, как нравится? — осведомилось Альтер эго. — Лучше чем те шлюшки, которых ты приводил домой, а?
Если бы я не был так напуган, то меня точно бы стошнило прямо на ковер. Не обращая ни на что внимания. Я ворвался в ванную. Включая свет, заметил, что ногти у меня покрашены розовым лаком и примерно в дюйм длиной.
— Черт, этого не может быть, — собрав остатки храбрости, я взглянул в зеркало — оттуда на меня смотрела моя мать.
Это было ее тело, а я — моя сущность была внутри.
— Что это вообще за хуйня? — спросил я у зеркала, надеясь, что голос не выдает ужас, охвативший меня.
— Ущипните меня, — донеслось из-за двери. — Но мне это нравится. Все, что мне известно — это то, что проснулась я в твоем теле. И я планирую увлекательно и небесполезно провести сегодня свой выходной.
Громко рассмеявшись, она добавила: