возможно. Это было больше похоже на ритуал, некий обряд, в котором была доля боли. Если это звучит мистически, пусть так и будет — так оно и было.
Не улыбаясь, Марианна положила руку мне на щеку и сказала:
— Спасибо, Том. Я очень тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — сказал я. Потом мы обнялись и оба плакали.
***
На выходных, после того как мы опять занялись любовью, мы пригласили Стива и Андреа на субботний ужин. Это был первый раз, когда мы все четверо были вместе, после того как я узнал о романе Марианны. Я видел Стива и Андреа несколько раз, а Марианна один или два раза; но думаю, что ей было слишком стыдно, чтобы опять насладиться мыслью о том, что мы все можем общаться.
И в течение первых нескольких минут все было напряженно. Я думаю, что мы все поняли, что основными правилами было «не говорить о браке Тома и Марианны». Так что, сначала мы говорили о тривиальных вещах, пока не вступило в силу наше чувство удовольствия в обществе друг друга. Это были два наших любимых человека. Они давно знали нас и волновались о нас обоих. Они были веселые и умные. Мы много смеялись и хорошо проводили время. Я даже заметил, что Стив подсел на Рингнес, мое новое любимое пиво!
В какой-то момент женщины пошли внутрь, чтобы присмотреть за десертом, и Стив тихо сказал мне:
— Все выглядит лучше, Том. — Я кивнул.
— Долгий путь, но мы добиваемся прогресса. Позволь мне еще раз поблагодарить тебя и Андреа, Стив, в сотый раз. Вы, ребята, были потрясающими. Вы были для меня настоящими друзьями, но без вырезания из картины Марианны. Большое вам спасибо.
Он выглядел немного смущенным из-за моих чувств, и в шутку сказал:
— Как там говорят: «Для чего нужны друзья?»
***
В течение следующих нескольких недель мы постепенно вернулись к регулярному сексу. Это было не так здорово, честно говоря. Мы все еще были очень серьезными, осторожными, такими же застенчивыми, как два человека, которые занимались любовным обучающим видео. Мы доставляли друг другу удовольствие, у нас были оргазмы, мы наслаждались ими — но мы не приблизились к тому, чтобы найти неослабевающую радость, которую когда-то получали друг от друга.
Отчасти, должно быть, в голове Марианны был образ Кэрри, но больше всего я думаю, что мы с Марианной боялись одного и того же: моего гнева. Именно в постели мой гнев по поводу ее романа был самым острым, и хотя я никогда ничего не предпринимал при этом чувстве, оно часто присутствовало. Если она брала мой член в рот, я слышал, как она говорит Эдди: «Боже, он такой большой, такой твердый и такой красивый! Дай мне пососать», и мои кулаки сжимались.
Если я ложился на нее, наслаждаясь ее стонами и движениями бедер, когда она толкалась мне навстречу, я слышал, как она говорила: «О, Эдди, никто не трахает меня так, как ты!»
Если я проскальзывал в нее, в миссионерской позе или сзади, моей любимой позе, я слышал, как она нетерпеливо говорит ему: «Я хочу, чтобы твой прекрасный член был внутри меня». И я должен был это терпеть, я должен был продолжать. Потому что альтернатива состояла в том, чтобы вытащить из нее свой собственный член и выйти из комнаты.
Однажды ночью, после того как мы занимались любовью, я лежал на спине, опираясь на подушки и глядя в никуда, Марианна посмотрела на меня и сказала:
— Том. Мне очень жаль, что ты слышал, как я говорила с Эдди. Я могу извиняться всю оставшуюся жизнь, и знаю, что этого никогда не будет достаточно. Но ТЫ — лучший любовник, какого я когда-либо имела. Это ТВОИ руки, которые я хочу, чтобы были вокруг меня, ТВОЕ тело, которое я хочу иметь рядом с моим, и ТВОЙ прекрасный член, который я хочу чувствовать внутри себя. Мне просто очень, очень жаль…
Она замолчала и прижалась ко мне. Я обнял ее, поглаживая. С некоторыми моментами просто невозможно разобраться словами.
***
В середине октября мы с Марианной отправились в недельное путешествие в Сент-Томас на Карибах. Она купила много новой одежды. Я надеялся, что в новых вещах появилось и новое белье, потому что мне нравилось видеть ее в обтягивающей, прозрачной или просто слишком короткой пижаме; но она скрывала свои новые покупки, пока мы не добрались до острова.
Я продолжал проверять записывающие устройства в доме, по крайней мере два раза в неделю. Теперь они были в основном наполнены звуками детей, но время от времени были звонки Марианне или от нее, и я тщательно прослушивал их, со всем вниманием. Сначала я почти затаивал дыхание, не зная, что могу услышать. Но с течением недель мне становилось все легче и легче расслабляться, и я никогда не слышал ничего, что меня бы обеспокоило.
Также пару раз я проверил ее сумочку и машину, когда ее не было рядом, чтобы посмотреть, не появился ли одноразовый сотовый телефон, но тщетно. И звонки на ее обычный сотовый телефон, которые я мог проверить в ежемесячном счете, были обычными.
Означало ли это, что Марианна больше мне не изменяла? Нет. Но отсутствие доказательств было, конечно, лучше, чем наоборот! И она очень хорошо знала, что поставлено на карту. Если бы, несмотря на все что произошло, она не захотела или не смогла быть мне верной, наш брак был бы окончен.
В самолете до Сент-Томаса мы чувствовали себя близкими и романтичными, и я решил сделать ей «подарок», когда мы туда приедем, то, о чем я некоторое время думал. Мы зарегистрировались, переоделись и сразу же поужинали в великолепном ресторане на балконе под открытым небом с видом на Карибы. Марианна выглядела потрясающе в новых шелковых штанах, так что не только мои, но и взгляды всех остальных мужчин были сосредоточены на ней.
Во время ужина я с большим удовольствием просто смотрел на нее. Ее прекрасные глаза, полные блеска, сияние ее волос, ее прекрасные руки, изящная походка. Все это казалось мне чудом. Находясь вдали от дома, очевидно, мне было легче ее оценить.
Заканчивая десерт и ожидая счета, я сказал:
— Я хотел бы тебе кое-что сказать. Думаю, ты посчитаешь, что это — хорошая новость.
Она широко улыбнулась и сказала:
— Мне всегда нравятся хорошие новости! Что это?
Улыбнувшись ей в ответ, я сказал:
— Я перестал встречаться с Кэрри.
Ее лицо прошло через удивительную серию выражений, продолжавшихся всего мгновение. Сюрприз, радость, забота, настороженный оптимизм.
— Я думаю, это отличная новость, Том! Можешь ли ты… сказать мне немного больше?
— Я понял, что пришло время остановиться. Мы с тобой пытаемся заключить «новый брак», и ты имеешь полное право рассчитывать на мою полную приверженность ему, так же, как я ожидаю твою. И, конечно, есть и другая вещь. Ты знаешь, что Эдди все еще появляется в моих мыслях, когда мы — в постели. И Кэрри, несомненно, — в твоих мыслях. По крайней мере теперь, это может быть в прошедшем времени.
Марианна еще не выглядела полностью убежденной.
— И как… как она к этому отнеслась?
— Кэрри все время знала, в чем заключается моя ситуация, и я был честен с ней. Честно говоря, она может почувствовать облегчение. Есть парень, которого она очень заинтересовала, кто, по ее мнению, собирается пригласить ее к себе, но она пока не соглашалась. Я не знаю, как она могла справиться с этим, пока встречалась со мной. Это облегчит ей жизнь. И еще одно, Марианна. Точно так же ты должна понимать, когда я говорю, что с ней все кончено, я имею в виду — окончательно. Постоянно. Я больше не увижу ее, и ты можешь мне в этом поверить.
На этот раз улыбка окончательно осталась на ее лице, расширяясь, в то время как она смотрела на меня.
— Спасибо, что сказал мне об этом, Том. Слушай, ты не против грубого поведения в элегантном месте?
По ее тону я мог сказать, что она шутит, поэтому просто ответил:
— Вовсе нет. Что ты имеешь в виду?
— Ну, этот ресторан и обстановка такие милые. Надеюсь, ты не против, если я просто наклонюсь над столом и…
Она наклонилась, так, что между нашими лицами …