Медленно до меня дошло. — Она пыталась заставить меня подать заявление, чтобы ей не пришлось платить за развод, — подумал я.
Это привело меня к другому осознанию: «Неудивительно, что она так разозлилась, когда я предложил пойти к психологу!» Но она не позволила этой неудаче расстроить её; она просто включила Уилларда в свой план.
— Когда она встретилась с Уиллардом наедине, держу пари, она сказала ему, что именно собирается сделать. Когда ему стало ясно, что примирение не в козыре, он, вероятно, почувствовал, что всё, что он может сделать, — это заставить меня встретиться лицом к лицу с неизбежным.
Каким же я был полным дураком! Она обманывала и манипулировала мной в течение нескольких месяцев, и я никогда не видел, как это происходит.
Весь мой гнев и чувство обиды вернулись в полную силу, когда я, наконец, осознал степень её предательства. Но я ничего не мог с этим поделать.
Если уж на то пошло, хотя все, кто знал нас, должны были знать, как меня разыграли, у меня не было никакого желания предоставить им еще больше доказательств того, каким дураком я был. Что еще важнее, я не хотел делать ничего, что могло бы навредить моим сыновьям. Если я начну ругать их мать по всему городу, они могут каким-то образом подхватить это, даже в их юном возрасте. Я был полон решимости не допустить этого, поэтому молчал.
Делать так не всегда было легко. Всегда, казалось, был какой-то новый инцидент, чтобы снять струпья с моих ран.
Например, в самом начале Джулия сказала мне, что планирует сохранить мою фамилию после развода. Я была в ужасе: меньше всего мне хотелось, чтобы люди думали, что мы всё ещё женаты. Когда я спросил её об этом, она сказала мне: — Я хочу сделать это для мальчиков. Я не хочу, чтобы они путались или отвечали на неудобные вопросы. — Услышав это, я перестал жаловаться. Благополучие мальчиков перевешивало все остальное, насколько я мог судить. Всё это было прекрасно, пока развод не стал окончательным, и она небрежно сказала мне, что взяла обратно свою девичью фамилию. Я был ошеломлён. Когда я спросил её, почему она передумала, она ответила: — Мне нужна моя собственная личность. Кроме того, я уже сказала ребятам, и им всё равно.
После того, как я повесил трубку, мне пришлось выйти из офиса и несколько раз обойти квартал, чтобы остыть. — Какая эгоистичная сука! — Подумал я уже не в первый раз.
Следующая причина произошла тем же летом. Джулия взяла мальчиков с собой на каникулы на побережье. Но, очевидно, она планировала провести последние выходные наедине с Алленом, поэтому отправила мальчиков домой на самолёте. В то время им было пять и три.
Я не мог поверить, что она могла сделать что-то настолько безответственное. — А что, если рейс задержали и они пропустили стыковку? — Я набросился на неё по телефону, когда узнал, что произошло. — Подумай, как бы они испугались.
— Но это было не так, и они прекрасно добрались до дома, — беспечно ответила она. — Кроме того, дети всё время летают одни. Авиакомпании к этому привыкли.
«Может быть, и так, — подумал я, — но если это случится снова, я пойду в суд, чтобы получить полную опеку». Я знаю, что им нужны оба родителя, но не тогда, когда один из них готов рискнуть их безопасностью, чтобы продолжить грязную маленькую интрижку.
К счастью, ничего подобного больше не случалось, а если и случалось, то я никогда об этом не слышал.
Новости, которые я получил осенью, тоже были шокирующими, но по-другому. Однажды в понедельник я забрал Джоша и Джейка из детского сада и, как обычно, спросил, как прошла их последняя неделя. Они сказали мне, что всё в порядке, ничего необычного, и я спросил, как поживает их мама. (Ладно, думаю, я немного подглядывал. Просто я давно ничего о ней не слышал, а наши старые друзья никогда о ней не упоминали. Мне стало любопытно.) — О, — сказал Джош, — у мамы новая работа.
— О, правда, — ответил я, стараясь скрыть удивление в голосе. — Что она сейчас делает?
— Она продает недвижимость, — ответил он, как будто это было самой естественной вещью в мире.
Я знал, что у меня мало шансов получить от сыновей дополнительную информацию, особенно о тех вопросах, которые я действительно хотел задать, поэтому сменил тему. Но у меня голова шла кругом от такого неожиданного развития событий. Почему она вдруг бросила такую хорошую работу во главе с мужчиной, в которого влюбилась? Почему, чёрт возьми, она занялась недвижимостью, которая может быть сложной в лучшие времена и совершенно невозможной на таком падающем рынке, как Атланта в то время. И что это значит для её будущего с доктором Алленом Спенсером?
В течение следующих нескольких дней случайные разговоры с друзьями подтвердили мои подозрения: они с Алленом больше не были парой. Я так и не узнал, что ускорило разрыв, но мне казалось очевидным, что он бросил её, и она пыталась уйти от него как можно дальше, по крайней мере, с точки зрения карьеры.
Я вспомнил, что видел слово на уроке литературы, когда был студентом: «злорадство. « Я понятия не имел, что это значит, и должен был посмотреть. Определение было что-то вроде «наслаждение страданием других». Именно это я почувствовал, когда услышал новости о Джулии.
«Теперь она попробует своё лекарство», — подумал я с ликованием. — Все знают, что служебные романы хорошо не заканчиваются. Новости, конечно, не улучшили моего положения, но я чувствовал, что в какой-то мере отомщён.
Мое ликование было недолгим. Вскоре после того, как я узнал о перемене в её карьере, Джулия позвонила мне, чтобы обсудить наших сыновей. — Не думаю, что смогу оплатить свою долю их школьных расходов, — спокойно сообщила она. Конечно, я знал, что должен сделать: я выпил и заплатил весь счёт. Я был полон решимости сделать всё необходимое, чтобы позаботиться о своих сыновьях, но я горько обижался на то, что её неправильный выбор снова поставил меня в безвыходное положение. Даже теперь, когда мы развелись, она продолжает преследовать меня…
До сих пор я ничего не говорил о своей общественной жизни. На то есть причина: это было паршиво. Типичный способ для одинокого парня познакомиться с женщиной, я полагаю, это пойти в бар или клуб. Это может сработать для некоторых мужчин, но не для меня. Во-первых, я паршивый танцор. Мне было бы неловко, если бы меня увидели танцующим. Во-вторых, я не очень-то люблю выпить. У меня низкая толерантность к алкоголю, и я также не из тех людей, которые могут сесть рядом с незнакомцем и завязать разговор. Так что встречаться с женщинами на свиданиях мне всегда было нелегко.
Не помогало и то, что я страдал шизофренией. Семь дней подряд я был беззаботным, ничем не обременённым холостяком, способным идти куда угодно и делать всё, что захочу. По правде говоря, мой выбор чаще всего состоял в том, чтобы работать допоздна в офисе, брать еду на вынос на ужин и смотреть телевизор, пока я не засну. Но если мне каким-то образом удавалось найти возможность пообщаться с противоположным полом, я был волен воспользоваться ею в течение этих семи дней.
Но следующие семь дней я был отцом-одиночкой и нёс полную ответственность за благополучие двух моих маленьких сыновей. На моих «папиных неделях» я был монашеской фигурой. Ни при каких обстоятельствах нельзя было выходить на улицу в будние дни; мои сыновья становились старше, и им приходилось делать домашние задания и посещать внеклассные занятия. Я, конечно, не завидовал этим занятиям-я знал, что они были нормальной частью родительской жизни. Но конечным результатом было то, что каждую вторую неделю я практически выпадал из поля знакомств.
Несмотря на эти недостатки, мне удалось найти несколько интересных и привлекательных женщин, и мне удалось заставить их встречаться со мной. Вот несколько примеров:
Сесили
Сесили была матерью-одиночкой, у которой сын находился в том же детском саду, что и мои два сына. Наконец я набрался смелости подойти к ней на Дне открытых дверей в детском саду, и …