— это обновить свою страницу в Фейсбуке и сделать онлайн-легос для детей. Мне никогда не приходило в голову сомневаться в том, что я вижу. И, конечно же, мой злой друг мистер Мёрф помог мне «правильно понять» то, что я видела.
Таким образом, без какого-либо предупреждения или возможности подготовиться, я была полностью брошена на произвол судьбы в несчастном мире полного опустошения, которое было одновременно враждебным и очень одиноким.
Его атака на меня, а это была атака, не сомневайтесь, была прекрасно исполненным примером успешного эффекта совершенно неожиданной и подавляющей агрессии.
В течение многих лет в моих отношениях с Томом никогда не были «он» и «она». Там было только «мы». В результате удаление Тома из моей жизни было равно тому, что распилить мою голову и вырвать рациональную левую часть моего мозга.
И уничтожив неквалифицированный центр моей вселенной, Мёрф сумел поставить меня в ситуацию, когда я была бы совершенно уязвима для любого, кто мог дать мне что-нибудь стабильное, за что можно держаться, и помогло бы мне восстановить равновесие.
Я знаю, что я чрезмерно эмоциональна. Это было и благословение, и проклятие. Это позволяло мне все глубоко чувствовать, но также вело к нестабильному поведению. И я думаю, можно было бы с уверенностью заключить, что от обморока, рвоты, дикого плача и катания в зародышевом шарике за двадцать четыре часа до появления Мёрфа, я была совершенно не в себе.
За диким атлантическим ураганом нередко следует прекрасный солнечный день. Это было то, что я чувствовала, плача, уткнувшись ему в плечо, когда он прилетел. Мёрф вернул мне безопасность, равновесие и дружбу. Он нес с собой все добрые чувства прошлого, счастливые времена, которые были у нас троих. И во многих отношениях я начала принимать его за Тома.
Теперь я понимаю, что поведение Мёрфа было тщательно спланировано с целью меня соблазнить. Но в то время казалось, что он предлагает замену Тому. Он относился ко мне так, будто я была достойна и ценна для него. Он почитал тот факт, что я была человеком с чувствами, а не игрушкой, и это отразило всю мою застарелую неуверенность в себе.
Эта неуверенность коренилась в каждом унизительном опыте, который я когда-либо имела с мужчинами: то, когда Алекс неустанно трахал меня, и одиночество разделяет всего одна ночь, за которую всегда себя ненавидишь.
Первая мысль, которая у меня возникла в тот момент, когда я увидела эти фотографии, это как будто я стояла в коридоре квартиры Алекса Макинтайра, одетая лишь в плащ, туфли на каблуках и высокие чулки, слушая, как он наносит мне удар в спину.
Из имеющихся доказательств было очевидно, что все то время, что мы были вместе, Том не был и близок к тому, кем он себя предоставлял. И боль, которая поразила меня, усиливалась в семнадцать раз, раз за каждый год нашей свадьбы. За это предательство он для меня умер.
Я должна отдать должное Мёрфу. Он мастерски сыграл меня. Он знал, как сильно я потерялась без Тома. И в результате он знал, что я буду чувствовать себя непривлекательной, одинокой и несчастной. Конечно, он знал все это, потому что тщательно продумал эти чувства.
Он был умным. Вместо того чтобы начать полномасштабную атаку в романтической манере, он усердно работал, чтобы я чувствовала себя в безопасности, привлекательной, любимой и, что более важно, уважаемой. Последнее было ключом к моему падению, и Мёрф неустанно играл на нем.
За всю мою жизнь, никто кроме Тома, никогда не проявлял ко мне ни малейшего уважения, уважения к тому, кем я была и чего достигла. Мёрф прошел мимо моей красоты и убедил меня, что чувствует, как глубоко болит моя душа. Что еще более важно, он сделал это неугрожающим и несексуальным способом, как будто действительно заботился о моем внутреннем базовом я.
В некотором смысле, день нашего с Мёрфом плавания под парусом и одежда, которую я носила, были тестом на характер. Если бы в тот день он попытался ухаживать за мной, я бы отследила весь его путь вплоть до его генетического кода.
Но вместо того чтобы вести себя как любой другой возбужденный мужчина, он был заботлив, внимателен и делал все что было нужно, чтобы я снова почувствовала себя уважаемой и достойной. И я на это клюнула.
Так же как люди в том стокгольмском банке, я начала очень сильно сочувствовать своему мучителю. И к тому времени, когда он взял меня на танцы, я начала видеть в нем единственного человека, который мог восстановить мою уверенность в себе и хорошее чувство, которое Том так жестоко вырвал из меня.
Любовь — это термин, который имеет много субъективных значений. Но если одна часть любви — это желание отчаянно цепляться за кого-то, чтобы сохранить собственное чувство «я», то Мёрф заставил меня влюбиться в него. И неизбежный результат этой зависимости сработал на его кушетке два дня спустя: я лежала на спине, а он был глубоко внутри меня.
Я поняла, что это было предательством, едва мы закончили. И выражение самодовольного удовлетворения на его лице только усилило мое чувство вины. Поэтому я выскочила из его дома, словно ошпаренная кошка.
Его веселые заверения о том, как сильно я буду любить все это в следующий раз, должны были предупредить меня о том, что он задумал. Но я ничего из этого не поняла. Я была слишком ошеломлена чувствами двух последовательных предательств: Тома, и моего в тот момент.
В течение недели я была на эмоциональных американских горках. Кульминацией стали мои «романтические свидания» с Мёрфом. А нижняя часть петли была, когда я увидела фотографии и сделала практический шаг, чтобы положить конец своему идиллическому браку.
Но ни один провал не может сравниться с таким ужасным концом и окончательным погружением в отчаяние, что наступил, когда Том доказал, что фотографии являются фальшивками. Тогда я впервые увидела всю коварную картину. И поняла, что виновником этого обмана был человек, которого я развлекала, пустив между бедрами прошлой ночью.
В течение десяти дней подряд я подвергалась избиениям и оскорблениям, и когда сделала это последнее открытие, меня охватило чувство ужаса. Я ходила как зомби. Я была так потрясена, что совершенно не замечала ничего вокруг. И не выходила из своего тумана до тех пор, пока не увидела, как он стоит там.
Тогда все, что я могла видеть — ослепительная красная дымка, и я на полном серьезе пыталась его убить.
Я знала, что все испортила. У меня мелькнула мысль скрыть все это, но я была обязана, ради его уважения, сообщить Тому все, что наделала.
Он мягко провел меня через историю, и я рассказала ему ВСЕ. В конце я сломалась. Он справедливо рассердился. Я надеялась, что он ударит меня или заставит сделать что-нибудь унизительное, чтобы наказать меня. Но вместо этого он доказал, насколько в действительности сильно любит меня, просто уйдя в раздумья. Его сила и рациональность в тот момент причинили мне боль во всех отношениях.
Я неудержимо плакала, пока он наверху собирал вещи. Была часть меня, которой было очень жалко себя. Я была почти такой же жертвой, как и любая другая, и это было несправедливо. Но затем начали всплывать некоторые вещи, о которых сказал Том.
Прежде всего, — это именно мои страх и пассивность в течение всей ситуации позволили мистеру Мёрфу унизить меня. Вместо того чтобы быть сильной и предпринимать позитивные шаги, чтобы прояснить ситуацию с Томом, я обратила свою слабость к Мёрфу, и он с радостью привел меня к самому худшему из возможных выводов. Это, к моему вечному сожалению, была МОЯ вина.
Когда я начала думать об этом, то поняла, что именно мои нерешенные проблемы как женщины сделали меня уязвимой.
Прежде всего, я высокомерна. Женщины, похожие на меня, привыкли получать поблажки от мужчин. И поэтому я была слишком уверена, что мужчины в моей жизни всегда будут поступать со мной правильно просто из-за моей исключительной внешности.
Во-вторых, у меня нет опыта с действительно злыми людьми. Я работаю в тихом детском мире, и у меня всегда был Том, ограждающий меня от неприятностей в мире. Моя единственная роль состояла в том, чтобы быть соответствующим образом благодарной моему рыцарю в сияющих доспехах, после того как он поразит дракона.
В результате, мне не хватило всего чуть-чуть личной силы, мудрости и смелости, чтобы защитить себя, когда пришлось сражаться в собственной битве. И именно эта зависимость от мужчины в решении моих проблем и была причиной моего падения, поскольку именно мой инстинкт обратиться за помощью к мужчине заставил меня так быстро стать зависимой от Мёрфа. Он знал это, и играл на этом.
Наконец, я просто решила, что буду счастлива потому, что счастье — это то, чего заслуживают все красивые девушки. Я думала, из-за того что я была хорошим человеком, посвятившим свою жизнь детям, никто НИКОГДА не будет изо всех сил пытаться меня обидеть. Конечно, ведь газель — еще одно прекрасное невинное животное — это обычная добыча льва.
Вывод был до боли очевиден. Мне был сорок один год, а на самом деле я не выросла. Но теперь я собиралась повзрослеть и собиралась посвятить то, что узнала о себе, попыткам заключить новый и лучший брак с человеком, который был любовью всей моей жизни.
Это решение укрепило мой позвоночник, высушило глаза и вытерло нос. Я встала абсолютно уверенно и направилась к прихожей. Том толкал свою большую сумку с роликами вниз по лестнице. Я молча вышла с ним, пытаясь выглядеть стойкой и решительной. Он даже показался озадаченным.
Когда мы добрались до его машины, мне пришлось рассказать ему, что я собираюсь сделать. Я повернула его к себе лицом, схватив за обе руки, и сказала, что знаю, что должна буду что-то изменить в себе, решит он развестись со мной или нет. Затем я сказала ему, что в ту минуту, когда он захочет поговорить об этом, я буду готова иметь с ним дело, открыто, честно и на равных.
Я сказала ему, что не будет ни нытья, ни извинений. Я сказала ему, что не могу выразить, как мне жаль, и что не было никакого конструктивного смысла вновь заявлять о моей скорби и печали о боли, которую мои действия причинили ему.
Я сказала, что поняла, что была виновата, и что собираюсь безжалостно выявить проблему и решить ее. После чего спросила его, любит ли он меня еще?
Я знала, что это не тот же вопрос, что «будем ли мы когда-нибудь снова вместе?».
Но мне нужна была его любовь, чтобы дать мне силы восстановить себя. Он искренне посмотрел мне в глаза и сказал, что всегда будет любить меня. Тогда я поняла, что у меня есть доспехи, которые понадобятся, чтобы победить своих собственных демонов.
Я бы поцеловала его на прощание, но знала, что он не захочет от меня такой близости. Поэтому я просто стояла и смотрела, как он уходит. Когда он это сделал, я пыталась спроецировать свою вновь обретенную преданность на свой внутренний крестовый поход. Теперь я буду сильнее и мудрее, что бы ни случилось с нашим браком.