— Ты куда пойдешь-то? Прямо к ней на работу?
— Зайду к Витьку, уточню, где она работает, — в глаза мне Ленка не смотрела, старательно разглядывая свои, затянутые развратными черными чулками ножки.
— К Витьку?.. – я тупо глянул на бутылку в ее руке.
— Суп свари к моему приходу! – она решительно прошла в коридор, слегка задев меня плечиком. Через несколько мгновений я услышал приглушенный звонок в соседней квартире. Затем, открылась и закрылась дверь.
К Витьку?! И ради него, надо полагать, она так вырядилась! И специально выбрала время, когда Светка на работе, а тот бугай – дома. Пьет, конечно. А она ему еще бутылочку принесет. В голове у меня все это не укладывалось. Ей что же – мало показалосьтого, что сделали в прошлый выходной эти подонки?! Она пошла теперь к другому подонку – соседу. Живет рядом – удобно… Самое страшное было в том, что я, переодевшись, надел фартук, пошел на кухню и стал действительно варить суп! Я чистил картошку, в то время как моя жена развлекалась в соседней квартире! Пила водку… Трахалась, как последняя шлюха. Это надо ж так обнаглеть! Она при мне, откровенно, не стесняясь и даже не пытаясь как-то завуалировать, пошла трахаться к соседу. Я еще могу понять женщин, имеющих тайного любовника – красивого, нежного и страстного. Дающего женщине то, о чем так часто забывает муж – нежность, ласку, обожание. Но тут!.. Моя жена, моя любимая Ленуська в наглую пошла на трах к кретину-соседу! Впрочем, подумал я, заправляя суп жареной морковью и луком, той Леночки уже нет – есть шлюха, не стесняющаяся на глазах мужа собираться к любовнику. Да, опять же – если бы к любовнику! Разве можно назвать этим красивым словом – от корня «любовь» — грубого бугая Витька? Я с тяжким вздохом выключил газ под кастрюлей. Сварился. Я сварил суп, как мне и наказывала жена. И чем чаще я буду орудовать на кухне – тем откровеннее будут похождения моей жены-шлюхи. Это нужно было четко понимать. Я это и понимал. Часа в три ночи я проснулся от шума в прихожей. С трудом разлепив глаза, притащился в коридор. Ленка сидела голая – сжавшись в комок и забившись в угол под зеркалом.
— И что теперь? – уже ставшая привычной боль окончательно вытеснила сон.
— Одежду забрал… ударил несколько раз… — она сидела с сухими, испуганными глазами,как попавший в капкан зверек, — сказал, чтоб завтра пришла за одеждой и не забыла бутылку… И если он будет доволен, как я… сосу… отдаст одежду…
Чтобы Ленка не видела моих слез, я молча повернулся и пошел спать. На работе больная голова не позволяла мне сделать хоть что-то полезное для фирмы. Чай, кофе и, не смотря на это, непрерывная сонливость. Вечером, подходя к подъезду, я неожиданно для себя присел на скамейку. Сидел и смотрел на окна дома напротив. Такие уютные, мягко освещенные окна. Целый дом прилепившихся друг к другу семейных гнездышек, где тепло, уютно, где жена ждет мужа с работы, а не блядует с алкоголиком соседом. Домой идти не хотелось. Бабушки посматривали на меня, как показалось, с интересом и сочувствием. Ленка тщательно замазала синяк под глазом, а разбитые губы закрасила помадой. Она крутилась перед зеркалом, даже не сочтя нужным оглянуться на пришедшего с работы мужа. Юбка на ней была еще короче прежней.
— Купила бутылку, сейчас пойду… за одеждой.
— Иди, неси бутылку, соси … Ты сама выбрала этот путь.
Сильно ли я кривил душой? Вероятно, в каждом человеке прячется, и садист, и мазохист, и зверь, и убийца, и вор, и слизняк. Нужен только толчок, иногда совсем слабый, но чаще — сильный. Нужно СОБЫТИЕ, чтобы эта скрытая часть сознания выползла наружу. Ленка была не виновата в том, что произошло той осенней ночью, но потом… Потом она могла хотя бы попытаться сдержать зверя, загнать его назад в подсознание. А, может, и пыталась, да ничего не вышло? А я – не помог. Тот, на кого она надеялась – остался в стороне. Сейчас она соберется и пойдет к соседу вымаливать одежду. Будет старательно сосать, а потом по его приказу призывно раскинется на широкой кровати. Или просто нагнется, упираясь руками в стол. Возможно, опять получит синяк и прибежит голой, чтобы назавтра все повторилось. Жизнь, как ни странно, продолжалась. Походы Ленки к бугаю Витьку уже стали чем-то привычным. Уже и Светка пару раз закатывала ей скандалы и выгоняла голую на лестницу под одобрительный хохот мужа. Я стирал и готовил обеды. Витек, встречаясь со мной на лестнице, издевательски ухмылялся и перестал протягивать руку. Впрочем, иногда снисходил до того, чтобы похлопать по плечу. Светка, которая, как я думал, мечтала поменяться ролями с Ленкой, теперь смотрела на меня, как на пустое место. Работники торговли вынуждены по-своему хорошо разбираться в людях… Следующее СОБЫТИЕ произошло через месяц после того, как мою дражайшую супругу выгнали с работы. Все это время она, как выражаются женщины, «бегала» к соседу. Но однажды к Витьке пришел друг… В тот вечер у нас появилась малая искорка взаимопонимания, сближения. Ленка вдруг сказала странную вещь.
— Витечка мне надоел, — она кокетливо улыбнулась и придвинулась ближе.
Мы сидели на диване перед телевизором. Как самая обычная семейная пара. А, может, и действительно ничего страшного не произошло, думал я. У всех женщин временами бывают увлечения. Только другие скрывают, а моя – нет. Так ли это плохо? Она искренняя, моя девочка… Ну, имеет, ну и ладно. К этому ведь вполне можно привыкнуть.
— Надоел? – переспросил я для верности.
— Да, он… не такой жестокий.
Я слегка опешил. Хотя, к тому времени уже понял, что Ленкина натура требует насилия и жестокости. Я, к сожалению, не мог ей дать ни того, ни другого.
— Лена, — я не мог сразу подобрать слова, — раньше ведь тебе не требовалась жестокость? Это после того… той ночи?
— Я всегда мечтала об изнасиловании, — спокойно сказала Ленка, — с самого детства. Конечно, реальность оказалась грубее… Ты знаешь, как я лишилась девственности? Меня изнасиловали трое пьяных парней. Наверное, я подсознательно этого хотела и сама пошла с ними в подвал.
Было больно и… прекрасно! Но иногда хочется и обычного секса – какой был у нас с тобой… Помнишь? Она обняла меня за шею, и я ощутил упругие мячики грудей, и даже затвердевшие соски. Неуклюже повернувшись, потянулся к ее губам, но Ленка уклонилась, уткнувшись мне в плечо. Не хочет целоваться? Она ведь любила… Вспомнилось: «отдаст одежду, если буду хорошо сосать». Может, Ленка считает, что губы ее осквернены? Или боится, что так думаю я? Она, наверное, хорошо сосала – одежду Витек отдал, правда не всю сразу, а по частям: сегодня трусики, завтра бюстгальтер… И за каждую вещь она вынуждена была ему отдаваться, выполнять все прихоти, «хорошо сосать». Впрочем, она, как я теперь понял, была не против такого отношения. Внезапное возбуждение застучало в висках. Я сжимал в объятиях жену – многократно оттраханную грубияном-соседом, униженную, избитую ижелающую секса со мной. Между ног у нее уже, наверное, мокро. Она ждет. Она хочет. Мы ляжем в кровать, и она будет, как раньше, положив ладони на мои ягодицы, задавать нужный темп. Я запустил руку под халатик, и пальцы утонули в ее горячих складочках. Она, моя оскверненная девочка, действительно была вся мокренькая в ожидании вторжения и наполнености. Она изнывала, сжимая и разжимая бедра, крепко обхватив руками мою шею, а ногами – мокрую ладонь. Звонок в дверь прозвучал громом, нет, скорее, трубами, возвещавшими конец света. Ленка напряглась, пристально глядя мне в глаза, медленно освободилась от моих неловких объятий. С некоторых пор, открывать двери ходила только она. Я, оцепенев, остался сидеть, хотя, может, именно в этот момент и нужно было нарушить сложившуюся традицию. Слышался пьяный голос Витька. Затем хлопнула дверь. Ленка вошла неуверенно, словно опасаясь споткнуться.
— Кто приходил? – голос мой изменился до неузнаваемости.
Ленка молча стала собираться. Двигаясь, как робот, надела чулки с поясом, туфли на высоком каблуке. Ту, самую короткую юбку, «показывающую» ножки выше чулок, прозрачную блузку. Жалобно посмотрела на меня, застывшего на диване, зацокала к двери, затем, спохватившись, вернулась и ярко накрасила губы. Вульгарно и ярко… Я сидел, превратившись в памятник своей бесхарактерности. Только что от меня ушла жена. Мы любили друг друга,хотели ласк, близости… Но ее позвал пьяный кретин, и она ушла. Причем, не хотела – я видел: не хотела – но пошла. Как собачка, которой свистнул хозяин. Что заставляет женщин подчиняться? Почему, вообще одни люди стремятся командовать, а другие не могут не подчиняться? Ленка пришла поздно ночью, пьяная и совсем не похожая на ту испуганную женщину, которая вечером ушла по первому зову любовника. Включила свет, абсолютно не заботясь о том, что разбудит мужа. А, может, она догадывалась, что я не спал.
— Я так устала, — она капризно выгнулась, присев на кровать, — устала…
Блузка была надета другой стороной, юбка и чулки перекручены.
— Весело было? — спросил я хриплым со сна голосом.
— Весело? – она задумалась, — пожалуй… Знаешь, их ведь было двое.