свою семью, людей, которых ты любишь больше всего.
— На самом деле, это не такая уж плохая идея, Лаура. Может быть, она могла бы иметь терапевтический эффект. Кто знает, возможно, ты даже заработаешь немного денег.
В этот момент по лестнице спустилась Эшли со своей сумкой для ночевки.
— Здравствуйте, миссис Коллинз.
— Привет, Эшли, — ответила она. — У меня сегодня на ужин жареный цыпленок.
Для обеих женщин было душераздирающе видеть печаль на лице Эшли.
— Спасибо, — сказала Лаура своей подруге. Она посмотрела на свою убитую горем дочь. — Я знаю, что это сложно, но постарайся не слишком волноваться, дорогая. Твой отец — прекрасный человек, который очень любит нас обеих.
— Я люблю тебя, мама, — сказала Эшли, обнимая мать. Идя к машине, она повернулась, чтобы еще раз взмолиться к матери: — Мама, пожалуйста, не говори папе, я боюсь. Я не хочу, чтобы вы двое развелись.
— Дорогая, пожалуйста. Это — единственный шанс, который у нас есть, если мы когда-нибудь снова будем настоящей семьей.
У них было еще одно плачущее прощание, и Лаура смотрела, как ее дочь и лучшая подруга выезжают с дороги. Она тяжело села на первую ступеньку, ведущую наверх. Ей требовалось организоваться. Мысль о том, что ее дочь собирает вещи на ночь, заставила ее задуматься, а не приготовить ли и ей немного одежды? «Наверное, неплохая идея, если Харрисон вышвырнет меня», — подумала она.
Лаура побежала наверх и собрала достаточно одежды на несколько дней, а затем сунула чемодан под кровать, чтобы муж его не увидел. Когда Лаура повернулась, чтобы выйти, она увидела на комоде свою сумочку. Она посмотрела на время в мобильном телефоне; было пять сорок пять. Еще через пятнадцать минут он войдет в дверь. Она вынула из сумочки книгу и понесла с собой вниз по лестнице.
Почти как зомби, она вошла на кухню и поставила по новой кофеварку. Она не могла дождаться пока кофеварка заполнится до конца. Ее рука ужасно дрожала, когда она наливала себе чашку. Она взглянула на настенные часы… без десяти.
Лаура села за стол, ее сердце колотилось в груди, ее глаза заблестели слезами.
***
— Привет, дорогая, я дома, — услышала она, когда Харрисон вошел в парадную дверь.
Она попыталась заговорить и дать ему знать, где находится, но ничего не вышло. Ее рука задрожала еще сильнее, когда она поднесла ее к лицу, и она снова заплакала.
Как только Харрисон увидел, что происходит, он бросился на кухню к своей огорченной жене.
— Дорогая, что случилось? — с тревогой спросил он. Он никогда раньше не видел ее такой. Ему внезапно пришло в голову, что он еще не видел и не слышал Эшли. Он был в панике. — Это Эшли? Ей плохо?
Все, что Лаура могла сделать, это покачать головой и жалобно всхлипнуть:
— Нет-нет. Эшли в порядке, она ночует у Вэл.
— У Вэл? Дорогая, — сказал он, встав на колени рядом с ней и потирая ее плечо, — пожалуйста, попробуй взять себя в руки и скажи мне, что случилось.
Ее переполнял страх.
— Пожалуйста… пожалуйста, дай мне минутку, — умоляла она, вытирая глаза. — Почему, а… почему бы тебе не выпить кофе и не присесть, я кое-что должна тебе сказать, — всхлипнула она.
Харрисон уважил ее просьбу. В последний раз нежно и успокаивающе погладив ее по плечу, он нервно подошел к кухонному столу, достал из шкафа чашку и налил себе кофе. К тому времени как он вернулся к столу и сел рядом с женой, она немного успокоилась.
— Харрисон, я люблю тебя и Эшли больше, чем саму жизнь. Я не знаю, что бы я делала без вас обоих, но эта любовь не помешала мне сделать что-то действительно глупое, за что мне очень стыдно и я могу только надеяться, ты найдешь в своем сердце желание простить, — сказала она, наконец, глядя на него.
Харрисон сидел, глядя на свою прекрасную подругу с очень озадаченным выражением лица. Он понятия не имел, к чему она клонит.
— Харрисон, я изменяла тебе; у меня была интрижка с другим мужчиной, — заявила она.
Ее голос все еще был слабым от слез, и Харрисон подумал, что, должно быть, ослышался. Он застыл, глядя на испуганное лицо своей жены, и понял, что расслышал ее правильно, его любящая жена изменила ему. Ему казалось, будто его внезапно окутал холодный туман. Он не мог говорить. Он не мог думать. Он просто продолжал слышать, как слова жены эхом отзываются в его голове.
Лаура пыталась предугадать, как он отреагирует, но пока что он не двинулся с места.
— Харрисон, Харрисон, пожалуйста, скажи что-нибудь, — захныкала она.
— Что… что ты хочешь, чтобы я сказал? — спросил он, выходя из оцепенения. — Что я должен сказать? О, я знаю, как насчет «о, не беспокойся об этом, дорогая», или, может быть, «давай устроим тройничок!» теперь его гнев кипел до предела. — Или… или, может быть, ХАА, НЕ МОГУ ЛИ Я ПОСМОТРЕТЬ?! — закричал он.
Внезапно он резко встал и со всей силы швырнул чашку о стену. Та разбалась на тысячу осколков и разлетелся во все стороны потеками кофе и кусочками фарфора.
Лаура вздрогнула и пригнулась. Она ожидала гнева, но ни разу за все годы совместной жизни не видела, чтобы он был таким ожесточенным.
— ЕБАТЬ ТЕБЯ, ЛОРА… ЕБАТЬ ТЕБЯ ВСЮ НАХУЙ! — крикнул он, повернувшись, чтобы уйти.
— Подожди… Харрисон, пожалуйста, не уходи, мы должны… — хлопок входной двери прервал ее отчаянную мольбу.
Она бы подумала, что к этому времени уже все выплакала, но из ее красных опухших глаз хлынули новые слезы.
***
«Я не верю в это, я не верю в это!» Мысли Харрисона почти кричали в нем. Он быстро прошел мимо своей машины и свернул налево на тротуар, не задумываясь, куда идет и даже в каком направлении. Все, что он знал, это то, что ему нужно было уйти из дома, и он был не в настроении вести машину. Он, вероятно, врезался бы прямо в фонарный столб или что-то в этом роде. «ЧЕРТ!» — продолжали кричать в нем мысли.
«Как могло такое произойти?» — спрашивал он себя. — «Разве не был я хорошим мужем? Хорошим отцом? Разве я не был хорошим кормильцем?»
Его тело было напряженным, а дыхание — неровным. Он уже преодолел быстрым шагом три квартала. Ему требовалось успокоиться, прежде чем… прежде чем… черт, сказал он себе, я бы хотел, чтобы кто-нибудь покосился на меня, чтобы я мог врезать сукину сыну!
***
С тех пор, как ушел Харрисон, прошло почти три часа. Плача до тех пор, пока, наконец, не смогла больше плакать, Лаура собрала осколки разбитой чашки и стояла на четвереньках, вытирая липкий кофе, когда услышала, как открылась входная дверь. Она подняла глаза и увидела, что вошел Харрисон и плюхнулся на один из кухонных стульев.
— Я беспокоилась о тебе. Ты в порядке? — спросила она.
— Беспокоилась обо мне? Не надо мне это дерьмо, я не хочу это слышать. Если бы ты беспокоилась обо мне, ты бы не лежала в чужой постели. Ну… теперь, с этого момента ты можешь просто беспокоиться о своем любовнике.
— Харрисон, позволь мне с тобой поговорить.
— Хорошо, поговорим, хотя я и не знаю, о чем тут можно говорить. Думаю, ты почти все сказала, ты была предельно ясев: ты спишь с другим мужчиной, конец истории, насколько я понимаю.
— Харрисон, пожалуйста, послушай меня…
— Ты любишь его? — спросил он, не глядя на нее.
— О боже, нет-нет, совсем нет. Я даже толком его и не знаю.
— В самом деле? — с усмешкой спросил он. — Ты легла с ним в постель, ты ТРАХАЛА его. Я бы сказал, ты чертовски хорошо его знаешь. Кто он? Знаю ли я его?
— Нет-нет, ты его не знаешь. Я познакомилась с ним по работе. Он — один из наших основных клиентов.
— Ага, так что, если ты его не любишь, стало быть это был способ сохранить для себя его бизнес? Ты — новая шлюха компании?
Его резкие слова разорвали ей душу. Она хотела снова сломаться, но не могла, ей нужно было хотя бы попытаться поговорить с ним.
— Нет, Харрисон, все было не так; пожалуйста, послушай меня. Я была глупа и эгоистична, но все кончено….