компания стояла на том, чтобы заработать много денег на этом проекте. Единственная проблема заключалась в том, что мы были на грани совершенства, но недостаточно близко. В конце концов, двигатель провалил все испытания.
Я мысленно отметил калибровки, которые должны быть сделаны. У двери меня встретил Томас (мой стажер) со свежей чашкой кофе, как он делал это каждое утро, просто ожидая, чтобы поцеловать меня в задницу и показать, почему он умнее остальных стажеров. Мне нравится Томас, потому что он напоминает меня самого, когда я был стажером.
— Мистер Андервуд, рад, что вы здесь. У меня есть некоторые мысли о том, почему двигатель выходит из строя. Вчера вечером я пытался до вас дозвониться, но ваша жена сказала, что вас нельзя беспокоить. Я оставил вам сообщение, но вы так и не перезвонили. Вы его получили?
Меньше всего мне сейчас хотелось думать о Клэр. Мне требовалось сосредоточиться. Даже упоминание ее имени вызвало рябь в моем пруду.
— Не имеет значения, Томас. Теперь я здесь. Как обстоят дела?
— Ну, я пытался объяснить вашей жене… — перестань бросать камни в мой пруд, Томас, — … что новый двигатель продолжает отказывать, потому что есть кое-что, чего мы не учли. Мы продолжаем пытаться компенсировать это, но ничего не получается. Увеличение мощности работает какое-то время, но продолжает терпеть неудачу, потому что мы не можем держать двигатель достаточно холодным. Я думаю, что нам надо сосредоточиться не столько на повышении мощности, сколько на поиске другого способа его охлаждения.
Он гордо сиял, будто только что разгадал для нас тайну. Чертовы стажеры. Мне пришлось бороться с желанием посмеяться над ним. Он был умен… черт возьми, он был практически гением. Но все мы были такими. Лучший в своем классе, средний балл 4.0, бла-бла-бла. Это в основном описывает всех здесь присутствующих. Вы не могли бы войти в дверь, если бы у вас не было, как минимум, этого. Он не мог придумать ничего такого, о чем бы мы уже не подумали.
Тем не менее, требовалось поддерживать мотивацию стажеров. Мы вытряхивали из них собачье дерьмо практически даром, так что, приходится время от времени давать им печенье.
— Хорошая работа, Томас. Мы рассмотрим твою теорию.
Мы уже этим занимаемся. Так было уже несколько недель. Но не надо лопать его пузырь.
Томас снова широко улыбнулся, практически задыхаясь, высунув язык и виляя хвостом. Он наслаждался своим собачьим угощением. Я чуть не погладил его по голове.
— Вот новые проектные спецификации для сегодняшних пробных запусков.
Он протянул мне листок с последними данными. Цифры выглядели впечатляюще. Конечно, на бумаге они всегда выглядят впечатляюще.
— Ладно, Томас. Скажи остальным, что я спущусь в лабораторию через секунду.
Он бросился, было, бежать по коридору, но вдруг остановился и обернулся:
— Босс, дома все в порядке? Голос миссис Андервуд звучал немного неуверенно…
— Все в порядке, — резко оборвал я его… Он с беспокойством посмотрел на меня, но не увидел на моем лице места для обсуждения. Когда последний камень был убран из его рук, он молча признал, что любое упоминание о жене запрещено, кивнул и продолжил свой путь в лабораторию.
Я остановился у стола ассистентки, чтобы узнать, не назначены ли у меня какие-нибудь встречи. Сара вкратце рассказала, что мне нужно сделать.
Все было частью стандартного дня, за исключением встречи с головами. Так мы называли большие парики. Тех, кто принимает все решения от имени компании. Головы нуждались в постоянном подтверждении своей значимости для компании. Поэтому мы предоставляли им эту информацию, периодически делая отчеты о ходе наших проектов.
Я всегда боялся этих встреч. Все они устраивали допрос вышестоящего, задавая глупые вопросы, на которые в действительности не хотели получать ответы. Они лишь хотели услышать, что все идеально. Если не было никакого прогресса, они хотели знать, почему. Но я не мог сказать им почему, не вдаваясь в объяснения проблем, которые мы пытаемся преодолеть. Это объяснение было техническим, полным громких слов, которые их не волновали. Единственными словами, которые они знали, были такие как «норма прибыли» и «сухой остаток».
Каждый раз, когда нам приходилось заниматься разработкой нового продукта, это был вальс. Мы все это знали. Мы все его ненавидели.
Наметив свой день, я поблагодарил Сару. Она мгновение посмотрела на меня с тревогой.
— Мистер Андервуд, ты в порядке?
Черт возьми! Я хотел, чтобы все перестали спрашивать меня об этом!
— Я в порядке, Сара. Просто разгребаю кое-какие дела дома. Со мной все будет в порядке.
— Ты не хочешь об этом поговорить? — спросила она, выглядя искренне обеспокоенной. Я не хотел быть придурком — особенно по отношению к ней, но абсолютно не хотел обсуждать это.
— Нет, — просто ответил я. Ответ был резким, но ясно передал мое сообщение. Она прочла мой тон, коротко кивнула и оставила все как есть.
Я пошел по своим делам. У меня была встреча с головами, которая прошла так хорошо, как я и предполагал. После этого я вернулся в лабораторию на остаток дня. И я говорю это буквально. На улице уже стемнело, когда я, наконец, ввел код, чтобы открыть машину, и нажал кнопку «Пуск».
Я едва услышал, как ожил двигатель. Он тихо замурлыкал, когда моя машина подала сигнал, чтобы я пристегнулся. Именно так должен звучать двигатель. Или не звучать.
Я знаю, что настоящий мужчина скажет, что все дело в громких, мощных объемных двигателях. Массивные машины, которые лают и рычат, когда их останавливают на красный свет, заставляя все меньшие машины съеживаться в их чудовищном присутствии. Одно нажатие педали газа вызывает визгливый шум, когда машина рвется вперед, громко ревя и оставляя за собой дым и горелую резину.
Но для меня дело не в этом. Мне нравятся роскошные двигатели. Сильный, молчаливый тип. Те, что могут достигать ста миль в час за считанные секунды с едва слышным шепотом. Этим машинам не требуется объявлять о своем присутствии всему миру. Они просто появляются. Блестящие и гладкие. Женщины промокают, просто сидя на пассажирском сиденье, в то время как мягкие сиденья массируют их ягодицы.
Мощные автомобили привлекают внимание парней. Роскошные автомобили привлекают внимание женщин. Вы когда-нибудь видели рекламу Эштона Мартина или Теслы? Скорее всего, нет. Вам не нужно знать цену или ее статистические данные. Если вы это сделаете, то окажетесь не в том месте. Просто возможность сидеть в одном из них повышает ваш статус.
Автомобиль человека — это продолжение его самого. Мощные машины — это шоу. Показать всему миру, какой ты мужественный. Роскошные автомобили — это богатство. Человек может купить «Мустанг» или «Челленджер» и припарковать его прямо у своей квартиры. Люди, покупающие совершенно новые BMW, Порш и т. д., паркуют их на своей подъездной дорожке. Большую часть времени рядом с роскошной машиной своей супруги.
Вот в чем дело.
Я знаю, что это звучит поверхностно, но вы должны понять. В детстве у меня не было денег. Мой отец был механиком. Моя мама работала в Волмарте кассиршей. Мы не были нищими по обычным стандартам. Но средняя школа, в которую я ходил, находилась в богатом районе. Эти дети не были достаточно богатыми для частных школ, но у большинства из них был по крайней мере один родитель с именем, сопровождаемым кратким описанием их образования (доктор, адвокат, доктор философии и т. д.).
У этих детей были материальные блага, которые они принимали как должное. Их гардероб состоял из дорогих нарядов, сшитых геями, чьи имена произносились с благоговейным трепетом. Большинству из них на шестнадцатилетие дарили автомобили. Я говорю не о машинах-развалюхах. Я говорю о машинах, которыми, вероятно, никогда не будут владеть взрослые мужчины с полной занятостью. Любая проблема, с которой они сталкивались, решалась телефонным звонком маме с папой.
Что касается меня, то …