я вдруг понял, что это был самый долгий разговор, который мы с Генри вели за всю поездку. — Откуда ты так много обо всем этом знаешь? — спросил я.
Он взглянул на меня. — Я вырос в этих краях, — сказал он. Затем он резко свернул с шоссе 58 и направился на север, к Ок-Риджу. Вскоре после этого он свернул на стоянку придорожного мотеля, слишком поздно, чтобы идти в гости сегодня вечером, — сказал он. — Мы останемся здесь.
Он поймал мой скептический взгляд. — Не волнуйся. Комнаты маленькие, но чистые, — сказал он.
«Отлично», — подумал я. — Ужаснейший день только что стал немного хуже.»
27 декабря
На самом деле мотель оказался лучше, чем я ожидал, и завтрак следующим утром, был восхитительный. Я никогда раньше не пробовала овсянку, но, к моему удивлению, она мне понравилась.
Потом мы вернулись в машину и направились к воротам Национальной лаборатории Ок-Риджа. Несмотря на то, что мы были в их одобренном списке посетителей, охрана все еще была очень строгой.
Деятельность АНБ в Ок-Ридже носит название Мультипрограммного исследовательского центра, но все его там называют его просто здание 5300. Команда в здании 5300 работает в основном над взломом кода. В современном мире это означает бросать максимум вычислительной мощности на зашифрованные данные, пока они не заскулят, как щенок, и не выдадут свои секреты.
Моя специальность иная: я пытаюсь анализировать компьютерные программы неизвестного происхождения и либо искоренять, либо нейтрализовывать их. Парни и девушки из ОК-Риджа специализируются на дешифровке, так что в прошлом мы с ними не имели дела. Но как только они начали показывать мне свои фишки, идеи потекли рекой.
В двух словах, здание 5300 содержит то, что вполне может быть самым большим и быстрым компьютером в мире. Он настолько массивен, что занимает площадь размером со склад и требует огромного охлаждения. И разве я говорил что он быстрый, нет он сверх скоростной. Текущая итерация их ребенка-это компьютер exascale, что означает, что он может выполнять вычисления мощности от десяти до 18 в секунду. Даже 128-битное шифрование не может противостоять этому.
Что меня заинтриговало, так это идея использовать такую мощь против вирусов, червей и троянских коней. Хакеры, которые пишут эти вещи, имеют свой собственный стиль, свой собственный подчерк решения проблем. Мне пришло в голову, что можно было бы определить, кто написал вредоносную программу, по тому, как они написали код. Я предполагаю: вроде как лингвист может определить, откуда взялся текст и когда он был написан, по выбору слов, написаний и фраз, — взволнованно сказал главный техник. — Все, что нам нужно, — это достаточное количество образцов, чтобы мы могли идентифицировать закономерности и тенденции.
Я был очень доволен этой идеей и поклялся представить ее своему шефу, как только вернусь в Форт-Мид. Бизнес и госструктуры все чаще подвергались кибератакам. Это может быть способ определить, кто начал атаку и источник.
Примерно в это время я услышала ворчание за спиной и, обернувшись, увидела, что Генри смотрит на часы. Он терпеливо и молчаливо следовал за мной весь день, а теперь уже не так тонко давал мне понять, что пора заканчивать. Я проверил свой телефон и был удивлен, осознав, как же поздно он пришел.
В тот же вечер Генри отвез меня в город Ок-Ридж и пригласил поужинать в ресторан Дина. Смотреть здесь было особенно не на что — переделанная аптека, — но жареный сом, который заказал Генри, был восхитителен. — Я могу превратиться в Южанина, если всегда будет так хорошо, — сказал я ему. Он только фыркнул.
Вернувшись в свой номер в мотеле, я включил мобильник и обнаружил, что получил голосовое сообщение от Джинни. Моя внезапная «командировка» была необычной, и она была одновременно удивлена и раздосадована, особенно потому, что я не сказал ей, когда вернусь. «Наверное, я мешал её следующей встречи с Амиром», — с горечью подумала я и начала стирать сообщение. Вместо этого я прокрутил запись, чтобы внимательнее прислушаться к ее голосу. Это было странно: ее голос звучал так же, как и всегда, но я не мог перестать слышать похотливый тон, которым она разговаривала со своим любовником. Как она могла быть такой узнаваемой и такой незнакомой одновременно? Наконец я выключил телефон и плюхнулся обратно в кровать.
Пока я лежал там, сцены из нашей совместной жизни продолжали мелькать в моей голове. Внезапно я вспомнил, как Джинни вернулась домой расстроенная, потому что ее лучшая подруга застукала мужа за изменой. — Я сказала ей, чтобы она вышвырнула этого бездельника, а потом нашла адвоката, чтобы убрать его, — мстительно сказала она. — Если бы он не хотел оставаться женатым, то мог бы, по крайней мере, подать на развод. Ему не нужно было жульничать.
Хотя я был согласен с оценкой Джинни, я был несколько удивлен ее такой яростной реакцией. Но, по крайней мере, я был тогда уверен в своем браке, потому что было очевидно, что Джинни никогда мне не изменит. — О какой же я был дурак! — Я проклял себя. — Какая же она лицемерная шлюха!
28 декабря
После завтрака у меня была запланирована экскурсия по комплексу Y-12. Это, конечно, то место, где они сделали «бомбу», и это в другом районе резервации. Я никогда не понимал, насколько велика резервация Ок-Ридж. Генри повез меня через холмы и леса, которые были необитаемы, и вдруг мы наткнулись на промышленный комплекс размером с небольшой городок.
В здании 5300 я был среди людей из моего агентства, и мы могли поговорить о работе. В Y-12 я был всего лишь очередным приезжим, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мой гид считает это пустой тратой времени. Если уж на то пошло, я чувствовал то же самое. Я понимал, что мой шеф хочет убрать меня с дороги, чтобы я не выдал Джинни и Амиру, что мы у них на хвосту. Но, конечно, я мог бы заняться чем-то более интересным, чем блуждание по засекреченному заводу по производству ядерного оружия. Кроме того, я ненавидел ядерное оружие и не хотел подходить к нему ближе, чем это абсолютно было необходимо.
Поэтому, когда наступил полдень, я подошел к Генри и спросил, не могли бы мы заняться чем-нибудь другим, а не хотел тащиться за моим скучным гидом. На лице Генри появилось выражение, которое я принял за улыбку. Мы извинились перед моим гидом, и поехали с Генри на машине в другую местную забегаловку за пределами резервации.
За обедом я спросил его, есть ли здесь что-нибудь примечательное. — Конечно, — сказал он. — Примерно в получасе езды отсюда есть довольно живописная место, если свернуть с главной дороги.
Это меня обрадовало — в тот момент почти все было бы нормально — поэтому я охотно согласился. Соответственно, после обеда я обнаружил, что иду на запад или северо-запад от Оук-Риджа к государственному парку Фроуз-Хед. Когда я спросил Генри о странном названии, он ответил, что оно происходит от главной вершины, которая часто бывает покрыта снегом в холодные месяцы года.
Мы уже ехали по Старому шоссе штата, когда свернули на север, к маленькому городку Петрос, где находится вход в парк. Как только мы добрались до парка, наша машина начала подниматься, поскольку шоссе превратилось в серию из кривых и поворотов, извивающихся вверх по склону горы форк. Установленный предел скорости составлял 10 миль в час, и, учитывая гололедицу и резкие повороты, я думал, что даже это было чрезмерно.
Парк были в основном лиственные деревья, но без листвы, которая ба закрывала эти впечатляющие виды. Генри показывал мне на них каждый раз, когда мы подъезжали к мимо, так что, возможно, именно поэтому он не заметил внедорожник, который обогнал нас и начал проезжать мимо.
Только он не проехал мимо нас, а врезался в борт нашей машины. — Сукин сын! — Крикнул Генри и рванул руль вправо, но другая машина поравнялась с нами и снова врезалась в нас. Когда наши шины оторвались от тротуара, Генри вывернул руль, и на секунду мне показалось, что он восстановил контроль …