— Наклоняйся уже, — нетерпеливо сказал Николай, слегка толкнув ее в спину, — Совсем летишь что ли?
Она наклонилась, слегка согнув колени, и руками раздвинула ягодицы.
— Вот, — произнес он, грубо войдя в нее, — упрись во что-нибудь.
Она положила свои руки на подоконник. Он снова стал с энтузиазмом жестко и дерзко натягивать ее.
— И, вообще, — продолжил Николай, — заканчивай из себя строить недотрогу. Через тебя уже, небось, рота солдат прошла, а ты до сих пор ведешь себя как девственница. А? Я не прав?
Она не проронила ни слова. Она не собиралась вступать в спор. Конечно, у нее не было роты солдат, но то, что он был не первый, это было очевидно.
— Что молчишь? — не унимался Николай, — Нравиться, когда тебя мужики имеют? Нравиться быть бабой? Нравиться когда дерут как сидорову козу? А?
Она, по-прежнему молча, внимала его словам.
— Ладно. Можешь не отвечать, — продолжал он, — я знаю, что ты тащишься от этого. Не так ли? Давай уже помогай мне!
Она не понимала, чего именно он от нее хочет и чем ему помочь. Но после этих слов она кожей ощутила обжигающую боль по всей левой ягодице. Он хлопнул по ней раскрытой ладонью.
— Ай, — вскрикнула она.
— Не визжи, сука, — прикрикнул он на нее, — ночь на дворе! Подмахивай, давай!
Ей стали ясны его требования, но не совсем было ясно, как она, стоя наклонившись на ногах, чуть согнутых в коленях, упираясь в подоконник, может вообще не только подмахивать, но и двигать хоть как-то телом. Однако она попробовала изогнуться в пояснице. Еще раз. Еще. И вот она уже вторила ему в такт.
— Вот так, — произнес он, — соображаешь!
Его движения участились. Она сбилась с ритма. Он практически насаживал ее. Казалось, что близится конец. И верно. Мощнейший толчок сзади. Он плотно прижал ее к себе и остановился.
— Да-а, — произнес Николай, видимо от нахлынувшего удовольствия.
Она ощутила движение внутри. Содрогание. Первое вздрагивание. Затем еще одно, сильнее. Еще. Еще, но уже слабее. Тепло разлилось в ней. Не сильное подергивание и. все затихло.
Он вышел из нее. Потянулся за сигаретой. Она все еще стояла, согнувшись и держась за подоконник. Тут она осознала, что устала. Сил не было, она была вымотана. Дыхание ее было частым. Стоя так она пыталась успокоиться и прийти в себя. В этот момент, ее ягодицу вновь пронзила пламенная боль — он с размаху шлепнул ее по попе со словами:
— Свободна! Чего застыла? Можешь идти.
От удара она резко выпрямилась, схватившись рукой за ягодицу.
— Хватит уже! — резко отреагировала она.
— У, как мы заговорили?! — произнес Николай, закурив, — Собирайся, давай. Дома будешь наслаждаться. У меня до утра ты не останешься, тем более на супружеской постели.
— Могу я в душ пройти? — спросила она.
— Дома сходишь, — ответил он, — я спать хочу. Шевелись!
Она поняла, что на этом все. Она провела с ним не более часа. Но сейчас ей ничего не оставалось, как только исчезнуть. Она, молча, покинула балкон и направилась в ванну, но не принимать душ, а лишь одеться.