Попытки освободиться не принесли ей никакого результата. Да и не могли принести в ее положении. Стоя на коленях с членом во рту и его руках на затылке, освободиться оказалось делом для нее непосильным.
Он проникал в нее до самого конца. Ее нос упирался в него, оказываясь в его зарослях. А головка его пениса — в ее горло, вызывая приступы дурноты. В ее глазах потемнело. У нее начались позывы к тошноте. Она не знала куда ей деваться. Она уже не чувствовала никакого наслаждения. На смену приятным девичьим ощущениям пришли не приятные. Она понимала, что он ее просто использует. Быть девочкой по вызову еще не плохо, но сейчас ей уже казалось, что она для него всего лишь дешевая шлюха. Хотя, в чем разница? Его нисколько не интересовали ее чувства. От нее ему видимо нужно было лишь одно — секс и такой секс, какого хотел он. Ее же мысли путались. Ей было жаль себя. При очередном его толчке у нее из глаз хлынули слезы. Оставив всякие попытки вырваться, она стояла перед ним и просто плакала. Чудесные мгновения превратились в адскую вечность. Николай и не думал останавливаться. Он просто употреблял ее, да к тому же чуть ли не против ее воли. Он просто трахал ее в голову. Насиловал ее рот.
— Должно же это когда-нибудь кончиться, — подумала она, — не может же он так вечно?!
— Только бы не стало плохо, — пронеслась следующая мысль.
Через некоторое время, видимо насладившись или устав, Николай остановился. Он оттолкнул ее, затем прошел и снова сел за стол. В это мгновение она рухнула на пол. Она была измотана. Измотана не столько физически, сколько морально. Сил не было. Слезы продолжали течь.
— Чего расселась там? — спросил Николай, разливая водку, — Давай за стол.
Сделав над собой усилие, она поднялась на ноги, шагнула к столу и села, одновременно смахивая рукой слезы с лица.
— Давай, бери рюмку, — произнес он.
Они выпили.
— Понравилось? — спросил Николай, дожевывая яблоко. Ей показалось, что его вопрос прозвучал с какой-то усмешкой.
— Аж до слез! — всхлипнув, тихо произнесла она, все еще протирая свои глаза.
— Тогда продолжим! — произнес Николай. Он поднялся и, обходя стол, добавил, — Иди сюда, давай вставай на колени и поворачивайся задом.
— Хуже уже не будет, — будучи изнасилованной в рот, подумала она. И, молча, выполнила его просьбу, встав перед ним на четвереньки, — Пусть делает что хочет.
— Булки раздвинь! — прикрикнул он.
И, в следующий момент, как только она это сделала, он вонзился в нее. Ей уже было все равно. Она смирилась со своей участью. Она чувствовала, как он ходит в ней, но в ее душе не было места удовольствию. Казалось, что она просто выполняет работу, угождая ему. Слова, произнесенные ею ранее о том, что, будучи бабой, ее удел ублажать мужика, стали пророческими. Постепенно она принимала это и ее душа начала успокаиваться.
* * *
Поблекли нежные тона.
Исчезли высь и глубина.
И четких линий больше нет.
Вот безразличия портрет.
* * *
Николай драл ее. Драл не щадя. Без какой бы то ни было подготовки. Без всяких кремов. Но боли не было. Он двигался в ней легко, без сопротивления. Все выглядело как на эротических картинках достаточно банально: она стояла на четвереньках, склонив голову; он, пристроившись сзади, энергично пронзал ее, подтаскивая за бедра.
Через некоторое время Николай стал успокаиваться и замедлять темп.
— Надо бы покурить, — произнес он, а выходя из нее, спросил, — ты куришь?
— Угу, — промычала она.