Анна посмотрела на нее, как на умалишенную. Она уже открыла рот, чтобы возмутиться словами подруги, но не успела. Евгения Павловна оторвала одну руку от бедер, и протянула ее к Юле тыльной стороной вниз. Юля не знала, но догадалась, что она должна сделать. Девочка медленно встала на колени, и, схватив ладонь учительницы, стала пылко ее целовать. Анна смотрела на это, как на австралийских каннибалов, пожирающих Кука. Но если бы она смогла видеть лицо Евгении Павловны, то обнаружила бы на нем выражение сладкой долгожданной победы.
Мозги Анечки буквально расплавлялись. Как? Почему? Что делается здесь, и что делает Юлька? Ответы очевидно отсутствовали.
Но зато они присутствовали у Юли. Девочка вновь, как и три недели назад, призналась себе в том, что ей нравится то, что с ней сейчас творят. Она, второй раз в жизни увидев так близко и в такой обстановке голенькую девушку, готова была продать душу дьяволу, лишь бы ей разрешили прильнуть к этим сокровищам. А дальше для нее все было просто. Наверняка Евгения захочет, чтобы с ней сделали что-нибудь приятное. Ну, а когда она этого захочет, Юля будет тут как тут! Только для этого нужно немного потерпеть. Поэтому Юля решила для себя выполнять все, что ей ни прикажет Госпожа. Ее Госпожа!
Девочка страстно целовала нежную кожу господской руки. Постепенно она стала подниматься губами к кисти, и тут ее взгляд поравнялся с промежностью Мадам. Розовый, в мелких складочках клитор, венчалострый угол волосатого лобка. Выбритые части, идущие вдоль паха, приятно контрастировали с пушистыми зарослями. Юля, не переставая припадать к руке Мадам, почувствовала, как кровь со всего тела устремилась к половым органам. Влагалище нагрелось со скоростью газовой конфорки, и стало потихоньку закипать, выдавливая пенку из похотливой писюльки.
Анечка, тем временем, боролась со своим естеством. Бросить Юльку одну она не могла, но тогда ей придется принять правила игры. Девочка поежилась от воспоминаний от звука удара ремнем. Затем посмотрела на коленопреклоненную Юлю и, наконец, обратила внимание на то, что красовалось между ног у Мадам. Машинально неопытная и не умеющая держать себя в руках девочка, представила, насколько приятно было бы поласкаться с этой строгой, но очень приятной и привлекательной сильной женщиной. И Аня решила, во чтобы то ни стало, заслужить ласку Госпожи. Костлявое, не оформившееся тело Юли, не шло ни в какое сравнение с прекрасными формами Мадам. И Аня в душе признала, что Юлькина идея трахнуться с историчкой, была весьма не плоха.
Таким образом, обе десятиклассницы, хоть и преследуя разные цели, приняли игру Евгении Павловны. Юля уже была повержена, и теперь вылизывала каждый пальчик на руке Госпожи. Осталось лишь убедиться в лояльности Анны. И Женечка решила сделать это немедленно. Оторвав взгляд от первой ученицы, Женя посмотрела на Аню. Девочка заметила движение в ее сторону и тоже подняла глаза. Минула секунда, и учительница строго спросила:
— А ты разве не хочешь поздороваться с учителем?
Еще три секунды ушли на сбор необходимых сил. Анечка была морально готова к тому, чтобы включиться в игру, но сейчас мораль отступила. Теперь нужны были элементарные физические силы, чтобы привести оцепеневшие мышцы в действие. Но девочка справилась с собой:
— Добрый день, Мадам! — Тихо, но не шепотом проговорила вторая ученица.
Это был второй и последний раз, когда в комнате раздался свист безжалостного ремня. Он стеганул Аню по голым ляжкам, одетым всего лишь в тонкие колготки. Девочка скорчилась от боли и инстинктивно присела сантиметров на пять. Из глаз посыпались слезы. Кожа под нейлоном горела, а Анечка жалобно потирала ножки. Девочка смотрела с испугом на Евгению, а та сверкала очами, в которых стояло наслаждение оттого, что девочка заплакала. Женечка была уже близка. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, и теперь находилась на грани чего-то такого, что должно перевернуть ее жизнь. Не давая девочке успокоиться, Мадам набрала в легкие побольше воздуха, и жестко приказала:
— Подойди сюда! А теперь запомни: когда здороваешься с Мадам, таким, как ты, маленьким шлюшкам, полагается кланяться. А теперь — на колени! — Госпожа протянула, было, руку к плечу Ани, чтобы склонить ее вниз, но девочка, не переставая заливаться слезами от унижения, сама грохнулась на пол. Увидев такую покорность, Женечка продолжила уже более мягким голосом. — И еще. Прилежным ученицам Госпожа позволяет поцеловать руку, но такие, как ты, не заслуживают этого. Поэтому ты сейчас же будешь целовать меня здесь! — Указательный палец ткнул в ногу в том месте, где заканчивались чулки. — И только попробуй подняться выше чулка, пока я не разрешу. Ясно?
— Хорошо, Госпожа! — Ответила Аня.
Головка ученицы потянулась вперед. Губы коснулись тонкой нейлоновой пелены. Анечка стала лобызать черную ткань. Боль от удара потихоньку проходила и на ее место заступала какая-то странная незнакомая доселе истома. Впечатление было такое, будто сам организм, после жестокой порки, нуждался в ласке и нежности, и теперь насильно засылал в половые органы все больше и больше похоти. Какая-то непреодолимая сексуальная тоска парализовала Анечкину промежность и залила тяжелым раскаленным свинцом клитор и губы провинившейся ученицы. От жалости к себе Анечка зарыдала еще сильнее, но не осмелилась прекратить поцелуи господской ножки. Ей очень хотелось подлезть рукой под колготки и поласкать себя прямо через трусы, но соответствующего приказа пока не поступило. Ей вполне хватило бы несколько движений, чтобы быстро обкончать свои трусики, но она вдруг поняла, что не сможет тогда продолжать целовать Мадам. Тогда Анечка решила чуть приподнять голову и посмотреть в глаза Евгении Павловне.
Женечка, оказывается, уже давно закрыла глаза, и теперь искала то, что же ей не хватает. Она прямо-таки истекала от возбуждения и восторга, но этого было недостаточно. Когда она почувствовала, что Аня приподняла голову, Женечка посмотрела на нее и нашла то, что искала.
Мадам увидела, как маленькая шестнадцатилетняя девушка, которая наверняка еще оставалась девственницей, целует ее ноги, а по розовым щекам Ани катятся слезы и моментально впитываются в чулки. Мокрое пятно растет прямо на глазах, и вот уже девочка вылизывает собственные слезы с ноги своей Госпожи, а из глаз им на замену уже надвигаются новые соленые капли. Чувствительность кожи под намокшими чулками увеличивается, а девочка все продолжает пить озеро своего унижения.
Госпожа охнула. Горло перехватило судорогой, а ноги моментально стали ватными. Зацелованная Юлькой рука оторвалась от нее и защемила левый сосок между пальцами. Женечка опять посмотрела на вылизывающую собственные слезы Аню и, придавив сосочек еще больней, сильно и незаметно для учениц кончила.
Секунд пятнадцать она не могла даже дышать потому, что приятная боль от прищемленного соска все еще текла в мозг, парализуя оргазмом легкие. Но все приятное когда-нибудь кончается. Женя бурно выдохнула, и очень трудно давшимся ей движением оттолкнула обеих девочек от себя. Те повалились на ковер и стали смиренно глядеть на свою Госпожу.
— Т-т-т-а-а-ак! Хорош-ш-шо-о-о! — Проговорила Женя так, словно заикалась всю жизнь. —
Здороваться с Госпожой Учит-тельницей вы уже ум-меете. Попробую научить вас еще чему-нибудь. Вам понравился первый урок?! — Неожиданно повысив интонацию, спросила Мадам.
— Да, Госпожа! — Сказала лежащая на ковре Юля и опустила голову.
— Да, Мадам! — Прошептала Аня, сидя на коленях.
— Теперь — урок следующий! Ты! — Палец указал на полулежащую Юльку. — Встань. Теперь подними ее. — Палец пополз в сторону Анны.
— Да, Госпожа! — Неизвестно откуда, в голосе Юли появилось совершенно не наигранное благоговение. Она быстро встала и сделала шаг к подруге, при этом ни на секунду не отрывая глаз от Госпожи.
— Начинай раздевать ее. — Уже спокойно и уверенно приказала Евгения Павловна.
Руки Юли потянулись к однокласснице. На Ане была надета юбка чуть выше колен, телесные колготки и розовая блузка, под которой угадывался белый лифчик. На шее красовалось ожерелье из пластмассовых шариков, сделанных под изумруд.