Они делали то, что мы ныне называем групповым сексом. Один партнер, не потрудившись снять вычурной шляпы с пером, задвигал изрядный член в прелести юной искусницы, возлежавшей на узкой кушетке, в то время как другая дева стояла на коленях у кушетки, позволяя тому же красавцу галантно сосать ей груди. В то же время поворот тела второй проказницы был таков, что в подробностях показывал ее гениталии, с которых с наслаждением и очень старательно слизывал валерьянку большой рыжий кот. Она же одной рукой в ответ массировала груди первой подружки, а другой обнимала второго партнера, которому сосала третья мастерица, тоже стоя на коленях. Ее, в свою очередь, обрабатывал через зад огромный, мохнатый кобель. Третий партнер отдыхал в кресле, попивая вино из серебряного кубка. Все три картины были выполнены мастерски.
– Представь себе, Мишель, — мягко обняла меня сзади тихонько вошедшая Эльза,- это работы моего прадедушки Вольдемара. Так, ничего ценного, подражание развратникам — французам…
Я оглянулся и крепко сжал Эльзу в горячем объятии.
– Наши предки, видно, не хуже нас разбирались в личной жизни…
– Да, уж в этом им не откажешь, — ответила Эльза, увлекая меня вниз по деревянной лестнице в столовую. Видя, что я не очень тороплюсь выпустить ее из объятий и ощутив на своем бедре мой мощно проступавший через пижаму член, она вдруг страстно поцеловала меня и тихо, очень интимно сказала, открыто глядя в глаза:
– Пошли поедим, все остальное — потом…
Отлично, подумал я, значит, что-то запланировано и я отсюда не уйду не солоно хлебавши, как иногда в подобных ситуациях бывает. Я встал на пороге столовой, приятно пораженный изысканностью сервировки и тонким вкусом милой хозяйки усадьбы.
На небольшом круглом столе, покрытом прекрасной льняной скатертью в посудинах темно-синего нетеперешнего фарФора из явно дорогого сервиза источало неземной аромат жареное мясо, красовался свежайший, из только что сорванных овощей, испанский салат, желтел тонк о порезанный балычок из давно неслыханной стерляди, розовела в хрустальной розетке кетовая икра и, конечно, гордость здешних лесов, упругие боровики, один к одному…
Из благородных напитков на столе я заметил бутылку неплохого грузинского коньяка «Варцихе», коричневый керамический сосуд с «Рижским бальзамом», хрустальный штофик с вишневой наливкой, изготовленной по прабабушкиному латышскому рецепту, и совсем. маленький графинчик с серебряной окантовкой горлышка — с медовым «Бальзамом любви». Все это, кроме коньяка, стало мне близко известно после получаса нашей неторопливой трапезы, когда в основном говорила Эльза, а я слушал, как завороженный.
Отведав яств и сладкопитий, мы напоследок выпили по хрустальному наперстку «Бальзама любви» — его не пьют бокалами, иначе рискуешь оказаться в неприятном положении очарованного волшебным видением, но бессильного наркомана. В небольшой же дозе это прямо какой-то конский тоник…
Массивные деревянные часы на стене пробили басом три часа пополудни. К слову, на стенах, обитых до потолка розоватыми буковыми панелями, висело несколько превосходных натюрмортов, покрытых вековой патиной. Я запомнил один из них, висевший как раз напротив меня. Остро надбрезанный белужий бок и прозрачные, только что нарезанные от этого бока ломти соседствовали с красивым hoжom с затейливой серебряной рукоятью. Хрустальный кубок с красным винom у высокогорлого кувшина.
На вычурном серебряном блюде пяток лимонов, пересыпанных свободно брошенными на блюде розами алого цвета. Все на простом холщовом полотенце, брошенном поперек темного деревянного стола….
Над головами — потолок, облагороженный панелями карельской березы, в центре которого старинный бронзовый светильник, переделанный так, что скрывал электролампы …
Когда мы поднялись из-за отола, я, поблагодарив хозяйку за удовольствие, спросил ее, скоро ли вернется Хельга.
– Не раньше пяти, — ответила Эльза, опустив глаза.
– Toгдa я предлагаю не забывать о том, что я врач, и уделить время своему здоровью, — как можно безразличнее произнес я.
– О, Мишель! Конечно, я мечтаю воспользоваться нашим знакомством в этом плане и согласна побывать в твоих докторских руках… Если ты не воэражаешь, то пойдем сейчас наверх и считай, что я в твоем распоряжении…
Мы поднялись снова в мансарду. Зашли, почему-то не сговариваясь, в спальню, и Эльза присела на краешек необъятной кровати. Срамные картины оставались после моего первого осмотра незадернутыми, но нам и на ум не пришло их закрыть.
– Эльза, я считаю, что твои хлопоты с сердцем неврогенного происхождения. Скажи, только откровенно, ты давно имела половую близость? Как можно равнодушнее спросил я.
– Мне нечего скрывать, я в восемнадцать выскочила замуж за своего бывшего одноклассника, ныне моряка торгового флота. Но через полгода разошлась. Думаю, что это был, как теперь говорят, пробный брак… Хорошо еще, что детей не нажили. Потом были, конечно, ни к чему не обязывающие связи, но так, вечер, два… Последний раз — полгода тому…
– Ну, вот видишь, я так и думал. Теперь раздевайся, я тебя посмотрю, сделаю небольшой массаж и оценю биополе…
Эльза послушно расстегнула четыре пуговки халата и он, неслышно опав, явил моему взору наготу высшей пробы…
Нежная шея плавно переходила в крупные, немного провисшие, отлично наполненные сиси, увенчанные крупными возбужденными до алости сосками.
Живот этой сказочной женщины заслуживает отдельного упоминания. Втянутый, с хорошо развитым мышечным поясом, с большим очаровательным пупком, вокруг которого пульсировало несколько голубоватых прожилочек…
То, что представляла собой эльзина промежность, только угадывалось. Высокий густо заросший милыми льняного цвета волосами лобок надежно скрывал подробности…