— Я очень люблю тебя, Женечка. И ты самая лучшая в мире, для меня. Жаль что сестра и мы не можем быть вместе. Но пока мы любим же друг друга и нам хорошо вместе, ведь так, малышка. Тебе ещё четырнадцати даже нет, но ты уже полноценная женщина, вон как билась подо мной, и это в первый, самый первый, для тебя раз. Мы будем любить, и наслаждаться, пока это будет возможно. Ну, скажи что нибудь, открой свои красивые глазки и не надо больше плакать.
Я открыла глаза и тоже поцеловала его, всё ещё стесняясь своих слёз. Лёшка оказался практичнее меня и вытащил свой замаранный кровью член, посмотрел на него, на мои ноги, встал, взял меня на руки и понёс в ванную. Он так нежно ухаживал за мной, подмывая меня, что любовь к нему просто захлестнула меня и, когда он закончил, я отобрала у него губку и тоже стала мыть его достоинство и самого, стараясь показать свою безмерную любовь к нему. Потом я застирала окровавленную простынь, повесила её сушиться, застелила постель новой. Лёшка посоветовал до вечера больше не трахаться и, хотя мне хотелось этого, я послушала его и не лезла к нему больше ни с подковырками, ни с любовью.
Мы просто оделись, сидели и нормально разговаривали обо всём понемногу, в том числе и о женщинах, с которыми он уже успел потрахаться. Я понимала, что нам придётся скрывать и свои чувства и отношения, что слишком часто доставлять друг другу удовольствие, тоже не получится, поэтому сама посоветовала ему иногда сгонять свою дурь на других.
— Лёш, я слышала, как вы с Ленкой решили и сегодня ещё потрахаться. Она девчонка заводная, видно, и любит это дело, думаю, что болезнью никакой она тебя не наградит, так что окучивай её, пока она у нас живёт, меня только не забывай тоже, перед её приходом, часа в четыре, трахни ещё хорошенько, а вечер и ночь можешь посвятить ей.
Я не буду тебя больше ни к кому ревновать, зная, что ты всё равно мой. А с училкой ты как договорился? Когда обещал ей прийти?
— В пятницу, Женечка, я не обещал, это она просила, чтобы я пришёл на всю ночь, до утра, с ночёвкой. Она хоть и не молодая, но очень темпераментная женщина. А насчёт любви к ней… Понимаешь, она ведь стала моей первой женщиной, и я очень благодарен ей за это. У меня, до неё, ни с кем ведь не получалось как то. А любить её, как ты правильно сказала, я могу только в постели и не долго. Она сама не захочет долго, сгонит трёхлетнюю дурь, что накопилась без мужика, и я стану ей не нужен. Я понимаю теперь это и сам. И ты, моя самая любимая женщина теперь, и тоже знаешь это.
— Да, ты прав тогда, самую первую свою женщину нельзя забывать и обижать. Так что ходи к ней, но только, когда она сама попросит, со своей инициативой не лезь, ни к чему это.
Я помолчала, потом всё таки решилась сказать ему:
— Лёш, может сейчас прямо трахнемся? Загорелось мне что то, как подумала, что ты будешь скоро Ленку трахать. Давай, не болит же у меня ничего и охота здорово. Ну, братик!
Лёшка засмеялся, посадил меня на колени и стал целовать. Потом сказал, улыбаясь:
— Чтобы не раздеваться, давай я трахну тебя сзади. Училке так здорово понравилось. Снимай трусики, упрись руками в диван, а я пристроюсь. Во. Твоя попка выглядит гораздо лучше и аппетитнее её, довольно широкого, зада. Ух! Хороша!
Он смеясь похлопал по моей заднице. Задрав подол и спустив с себя штаны с трусами, до коленей, взялся руками за мои бёдра и стал проталкивать в меня свой член, который входил, раздвигая всё на своём пути и причиняя небольшую боль из за отсутствия смазки. Затолкав его полностью, Лёшка пошевелил им, и влагалище отозвалось, смазавшись и став даже просторнее немного. Начались его, неторопливые сначала, толчки и мне стало совсем хорошо, от избытка ощущений я стала подавать попкой навстречу и Лёшка ускорил движения, вскоре он начал работать как отбойный молоток, притягивая меня за бёдра, хоть я и сама поддавала хорошо. Мы трахались минут десять и всё это время во мне, как бы копилось удовольствие, с каждым толчком приближаясь к пику. А когда он наступил, я не стала сдерживать себя и закричала. Лёшка тоже вскрикнул: — Ох, Женька!
Его член, вошедший очень глубоко, стал выбрасывать в меня сперму и мы замерли, прижимаясь друг к другу интимными местами и опорожняясь от выделений любви.
Мои ноги стали как ватные, и я упала грудью на диван, Лёшка последовал за мной, переместив руки с бёдер на груди и сжав их, улёгся на мою спину.
— Тебе хорошо, Женечка? — Спросил он меня в ушко, целуя мою шею. — Я балдею от тебя.
— Ты же сам чувствуешь, что я тоже кайфую, вместе с тобой. Мне так тоже нравится и ты глубже проникаешь в меня при этом. Но быть под тобой, голой, всё же лучше. Вот так.
— Молодец, сестрёнка,мне тоже больше нравится чувствовать своей грудью твои грудки и всё тело под собой. Я тогда сильнее кайфую, да и кончаю быстрее. Может, разденемся и продолжим, тогда? У меня опять встаёт уже.
— Ах, Лёшка, я тоже хотела это предложить. Давай!
Мы быстро скинули всё с себя, я легла и он сразу, резко вставил мне. Да, так мне нравилось больше, потому что на его третий толчок внутри меня, я уже кончила первый раз и счастливо засмеялась, качаясь под ним и ожидая второй оргазм. Нам хватило и трёх минут, чтобы Лёшке начать разряжаться вместе с моим третьим оргазмом. Потом мы голые лежали, обнимались, щупались и целовались, конечно, наверное, с полчаса.
Я почувствовала усталость во всём теле, и мне захотелось поспать. Я сказала об этом братику и он отнёс меня на мою постель, принёс ночнушку, я надела её и легла, он поцеловал, укрыл меня и я довольная заснула, не слыша уже, как Лёшка собрал и принёс мои вещи и оделся сам. Я не слышала, как вернулись Ленка с мамой, совершенно трезвой, на удивление. Я просто спала, усталая и счастливая.
Конец.
===================================================================================== И дома и с училкой. (Приключения пацана продолжаются)
В пятницу, когда я возвращался из школы, зарядил мелкий дождь. Пришлось пробежаться, чтобы не вымокнуть. Дома была мамка, и какая то женщина лет тридцати, может и ровесница мамки, но выглядевшая гораздо лучше её, пила, наверное, поменьше.
Мамка называла её подружкой и Любой, при разговоре. Они сидели за столом, на котором стояла большая бутылка какого то вина и закуски, из порезанной колбасы и хлеба. На удивление, мамка почти не пила, подливая этой Любе, а та была уже поддатая. Женьки дома не было, она сказала что поедет, сразу после школы, в соседний посёлок, где жили родственники по отцовой линии, его сестра с семьёй, нашими двоюродными братьями и сестрой, на субботу, до вечера. Поэтому видно и проявилась у мамки эта Люба с бутылкой, Женька бы её точно не пустила или выгнала бы. У меня тоже мелькнула такая мысль, но мамка, угадав видно её, сказала, что у Любы горе, неприятности. От неё, как я понял, ушёл муж к другой женщине, из за того, что, прожив вместе семь лет, они не сумели завести детей. Меня то это не волновало, но, проявив такт, я Любе посочувствовал, и она тут же пригласила меня посидеть с ними и выпить вина.
— Мам, тебе на работу, не увлекайся. — Сказал я, присаживаясь и наливая себе в стакан