— Пойдёмте… Надеюсь, он будет не далеко от вашего?
— А почему это так вас интересует?
— А вдруг мне чего-то от вас понадобится…
— Чего это вдруг может вам от меня понадобиться?
— Да я привык, что мама или тётя или обе вместе приходят ко мне, чтобы поцеловать на ночь.
— Что вы говорите? Какие нежности!
— Надеюсь, что приютив меня у себя, вы не лишите меня подобных нежностей?
— Это что-то новое! Никогда не приходилось подобного слышать.
— Не приходилось? И от детей своих?
— Но это мои дети. Кстати, вот и их спальня, входите и располагайтесь в ней. Спокойной ночи.
Мы стоим у раскрытой ею дверью. Я пытаюсь схватить её руку, но она выдёргивает её и говорит:
— Какой же вы настырный, юноша! Но, увы, мне действительно пора проведать своего занемогшего супруга.
— А потом?
— Давайте подождём до завтра!
Она ещё раз вырывает свою руку из моей, поворачивается и уходит, покачивая, как бы в удивлении и недоумении головой. И уже на значительном расстоянии оборачивается и посылает мне воздушный поцелуй.
Не зная, как воспринимать этот сигнал, как просто пожелание доброй ночи или как нечто большее, я в задумчивости вхожу в отведённую мне комнату и не торопясь начинаю разоблачаться и укладываться. Сон, несмотря на то, что накануне спать пришлось мало, не идёт. В голову приходят разные мысли, в том числе, естественно, о завтрашнем возвращении к своим. Неожиданно слышу стук в дверь и потом голос госпожи Селивановой:
— Можно? Вот, думаю, наверно не спит ещё мой юный гость, решила принести ему свечу. И спички. Совсем забыла, что ничего этого тут нет.
Я протягиваю руки из-под одеяла и, благодаря за заботу, прошу присесть на минутку.
— Если только на минутку, — соглашается она.
— Как ваш супруг? – для пущей вежливости спрашиваю я, дотрагиваясь до руки, в которой она держит свечу.
— Слава богу, спит словно дитя.
— А я вот никак не могу сомкнуть очи.
— И я то же.
— Так давайте побалакаем, — предлагаю, поглаживая её пальцы.
— Что ж, давайте, — соглашается она. – Только позвольте мне зажечь свечу и поставить её в подсвечник.