Цитата:
«Я тоже не терял времени, и пока Аня увлеченно ощупывала мой напрягшийся член, я тоже запустил свою руку ей между ног и начал трогать ее девственную щелку. Она уже слегка обросла редкими волосиками и была горячей и чуть влажной.
— Анечка?
— Да? — ответила она, мечтательно глядя куда-то вверх.
— Ты знаешь, мне так приятно, — признался я.
— Мне тоже, — ответила она томным голосом.
— Хочешь, тебе будет еще приятнее.
— Спрашиваешь, конечно!
— Тогда давай сними трусики, и мы будем… — я помолчал нерешительно.
— …ебаться? — догадалась она.
Мы разделись догола. Я снова лег на нее, так, чтобы мой член прижался к ее щели.
— Как приятно! — воскликнула она. — У тебя такая горячая пися.
— Я скользнул членом вдоль ее половых губ. Она начала тяжело дышать и постанывать.
— Еще! Еще! — прошептала она. — Это здорово! Только не останавливайся!
Я понял, что она завелась, и теперь с ней можно сделать все, что угодно».
=================================================================
Если покопаться поглубже, то в жизни каждом найдется эпизод, о котором о никогда и никому не расскажешь. Возможно, люди даже не помнят (или не хотят помнить) некоторые моменты своей биографии. Психологи утверждают, что так работает некая защита от травмирующих душу воспоминаний. Тем не менее, если напрячь память, можно обнаружить нечто, что заслуживает внимания всяких там психоаналитиков и сексопатологов. Но я никогда не пойду на прием к этим исследователям человеческих душ. Я оставлю это воспоминание при себе, как и большинство моих собратьев — так называемых нормальных людей, которые тщательно прячут в шкафы скелеты своего далекого прошлого.
Мне было лет 11, моя сестра Аня была моложе на год с небольшим. Теперь мы взрослые люди, нам далеко за 30. У каждого своя семья и дети, и я надеюсь, она не вспоминает тот злосчастный эпизод. У женщин, как правило, короткая память. А меня это воспоминание навещает чаще, чем бы мне хотелось.
Это было в конце семидесятых. Тем летом я отдыхал в пионерском лагере. Кто бывал там, то знает, что происходит по ночам в палатах, где спят пионеры. У каждого свои развлечения. Я помню, как с позором изгнали из лагеря двух сестер-близняшек после того, как их поймали ночью в палате у мальчиков самого старшего отряда. Впрочем, предмет моего рассказа другой.
Я был в том возрасте, когда о сексе ничего не знаешь, но страшно этим интересуешься. С ребятами своего отряда мы обсуждали эту запретную тему с большой охотой. Впрочем, слово секс было нам незнакомо, как и модное ныне словечко «трахаться». Мы говорили просто «ебаться». Никто точно не знал, что это собственно такое. Все разговоры сводились к смутным слухам и предположениям. Это не было похоже на дискуссию компетентных людей. Лишь собрание слухов да детских фантазий. Типа того, что один мальчик ебался с девочкой, а потом целый месяц ходил очень странной походкой, постоянно двигая задницей. Другой рассказ был еще фантастичнее — про парня, который так наебался, что даже писал потом малофьей.
Из всех этих доверительных мальчишеских бесед я усвоил одно. Ебаться очень приятно. Но при этом удовольствие было недостойным, позорным. Считалось, что ебаться — это стыдно, это надо делать тайно, чтобы никто не знал и не видел.
Странное дело, при всей нашей заинтересованности мы были полными профанами. Я, к примеру, понятия не имел, что именно от секса появляются на свет дети, и в мыслях своих допустить не мог, что мои папа и мама могут ебаться друг с другом. В моем понимании это просто не укладывалось.
Короче, пионерский лагерь дал мне мощный импульс для моих детских сексуальных фантазий. Я начал постоянно думать о сексе. Почти неделю после лагеря я ходил как в лихорадке, мне все время мерещились совокупляющиеся пары, двигающие задницей верх и вниз.
С каждым днем во мне росла решимость попробовать с кем-нибудь поебаться. Я просто уже не мог терпеть. Это не было сексуальное возбуждение — для этого я был еще слишком мал, скорее это была непреодолимая тяга к новым знаниям, своего рода жажда исследователя. Это как красивая игрушка, которую увидел в витрине магазина и требуешь, чтобы тебе ее непременно купили.
Об одноклассницах не могло быть и речи — я был страшно стеснительным мальчиком. У меня бы язык не повернулся предложить напрямую такое. Да и боялся я — вдруг про меня начнут рассказывать, узнают учителя — и погонят из школы, как тех сестер-близняшек из пионерского лагеря.